Самочувствие. «Плохо себя чувствую». Чудесная фраза, правда? То есть когда мы здоровы и бодры, мы себя чувствуем, и очень неплохо. У нас есть уверенное ощущение контроля и управляемости тела, мозга, контакта с реальностью. И вдруг…
«…в последние дни в нем более и более развивалось какое-то болезненное не по себе, не приходившее в ясность» (А. Герцен. Кто виноват?).
«Выбитость из колеи», «не по себе», «плохое самочувствие»… все это, похоже, про одно. Вопрос о том, конечно, что есть Мы.
«Мы много говорим о взаимоотношениях души и тела, о сосудах, храмах, темницах, запертости…
Я благодарна своему образу жизни за то, что имею паузу от нескольких дней до бесконечности между болезнью и диагностикой. Попробую объяснить. Приходит серьезное недомогание, болезнь. Не как воспаление или травма, а как расстройство в жизни тела. Потом, через неделю дети и папа убеждают меня провериться, и получаю „звездные“ анализы (большая часть показателей отмечена * — значение существенно за рамками нормы). И тогда уже диагнозы, рекомендации… А до этого (да и после) я прислушиваюсь к организму, нахожусь постоянно в сосредоточении на ощущениях внутри (в теле). Вопрос „как себя чувствуешь?“ становится по-настоящему важным, значимым, наполненным смыслом. Чувствую ли себя? Хорошо ли? Я чувствую, что внутри многое разладилось, мои почки, печень, желудок, другие железы не в порядке, им плохо, мне кажется, я даже чувствую их страх, уж не говоря про боли. Хорошо ли я себя чувствую?
Сейчас особенно ощущаю внешнесть души относительно тела. Того, как душа держится на нем (и в нем, конечно), за него, как на фитиле, только очень нежном и сложно устроенном, как она трепещет и пытается сосредоточиться…» (Милое, май 2012, гепатит).
«…Он должен жить — пусть не долго — и умереть — пускай скоро — таким, каков есть, больным или здоровым. Фактически он замечательно хорошо себя чувствует» (Э. Берджесс. Доктор болен).
То есть мы называем самочувствием некое привычное чувствование себя. Теперь же оно слабеет. Мы выходим из колеи и можем найти новое чувство.
Выпадение зубов. Страшно, неприятно, больно, обидно, некрасиво… Если это невыносимо — ура, есть стоматология. Если выносимо — можно подумать о снижении агрессии, о смене стиля жизни и питания.
Один из признаков старости — потеря разных органов. Задолго до смерти мы начинаем постепенно расставаться с разными внутренностями и не только. Даже удивительно, без скольких частей тело может обходиться. Как Железный Дровосек, мы постепенно привыкаем к мысли о его вообще возможном отсутствии…
В заключение про тело хочу сделать оговорку. Я вовсе не против здорового образа жизни, о нем просто дальше, отдельно. Не против хорошего самочувствия, а скорее о смысле, наполнении этого понятия.
Вот сын Коляда, в 17 лет построив дом, мне говорит: «Знаешь, мам, у меня руки становятся умными. Я заметил это. Глажу котенка и вспомнил руки Адольфа Васильевича (чудесный дед!). А помню, смотрел на его руки — большие, сильные — и думал, какие они умные. А сейчас и у меня…» Прекрасный был текст. От многой работы руки действительно становятся умными, и видно это порой не на бензопиле, а на нежном обращении с цветком. Так и все тело. Мощь сменяется слабостью, но у тела приобретаются навыки, ум, способности. Потому старики могут быть великими мастерами боевых искусств, могут идти дольше молодых, косить не потея, потому одинокая бабушка может жить в деревне с огородом, дровами, коровой и делать многое, что не под силу ее взрослым детям. Ловкость, мастерство, навыки… называйте как хотите, но это то, что важно накопить к старости.
«Теорема 39. Имеющий тело, способное к весьма многим действиям, имеет душу, наибольшая часть которой вечна» (Б. Спиноза).
Заметьте, «способность к весьма многим действиям» — это совсем не обязательно про силу и мощь. Видели когда-нибудь, как без устали делают старики работу, от которой молодые падают в изнеможении (покос, например)?
Однако когда-то почти все способности тела, включая мозг, утрачиваются. Наступает одряхление.
Дряхлики
По-моему — хорошее слово. Авторство — Сергей Макаров (его материал — в газете «Еврейское слово» от 14.12.2010 № 46/511). Он сообщает о новой терминологии, которая в ходу уже, по крайней мере, в Израиле: первая старость с 70 лет и вторая — после 80. С. М. также обеспокоен погоней за продлением молодости. Но он, как все в основном, вычленяет группу стариков не по возрастному признаку, а по состоянию. Ибо, как известно, и в 90 многие бодры и активны, как Ж. Кусто или К. Лоуренц. (Я, однако, не вижу повода поэтому не называть их стариками, а извращаться как-то.)
Но в какой-то момент происходит что-то необратимое (это что-то — видимо, разрушение) с телом, и психикой, и интеллектом. И старик переходит в состояние, близкое к младенческому. Слабость овладевает им окончательно, и старичок уже не может, не будет проявлять активности. Тогда он становится Дряхликом. Категория эта весьма многочисленна уже и продолжает расти, потому как современная медицина дошла уже до абсурдных высот в деле поддержания жизни в теле. Кстати, похоже, у нас только дряхликов и называют стариками…
Какова же жизнь дряхлика, жизнь его семьи?
Вот как описывает Сергей Макаров: «В основном это борьба за существование — уже за существование, а не за жизнь». Термины можно поменять местами, смысл понятен. Речь не о качестве, а о факте. «Бессмысленность и одиночество — два бича старости» теперь полностью вступают в свои права. Плюс зависимость, практически полная, когда тело становится тряпичной куклой. Приведу еще цитату, ибо сказано четко и хорошо:
«Казалось бы, теперь ты свободен от нагрузок и обязанностей, живи и радуйся! Но, во-первых, именно обязанности и нагрузки были для многих жизнью. Поэтому „свобода от“ не превращается для них в „свободу для“.
Ну хорошо, тогда наслаждайся своим внутренним миром: думай, пиши мемуары. Но как собрать разбегающиеся мысли? И потом, кому это на фиг нужно».
И еще:
«Самое неприятное для меня лично — это „ухоженный дряхлик“ (это слово я только что придумал, надеюсь, что оно не обидное). Ухоженный дряхлик чисто вымыт, аккуратно одет, причесан, даже напомажен, снабжен белоснежными зубами, сидит в коляске последнего образца на какой-нибудь магнитной подушечке с пупырышками и дыркой против геморроя… А в глазах — тоска. Или просто пустота. Непонятно, что хуже.
Содержать дряхлика нелегкая задача. Но не все дряхлики это понимают. Либо потому, что сами не особенно заботились о своих стариках и о детях, которые теперь ухаживают за ними, и не осознают, чего это стоит. ‹…› Либо настолько заняты собой и своим состоянием, что им просто не до этого…
Те же, кто все чувствуют и понимают и не хотят висеть грузом на шеях родственников, страдают еще и от этого.
Большинство, правда, смиряется с тем, что за ними ухаживают, и отдается на волю судьбы и ухаживающих, фактически превращаясь в зомби. Но немало и таких, кто хотел бы уйти, во-первых, чтобы освободить близких, а во-вторых, какой смысл в такой жизни? Но уйти им не дают. На это наша жестокая цивилизация индульгенции не дает».
