Но по-настоящему страшный вариант Бабы-яги — это женщина, не желающая стареть. Баба-яга или ведьма иногда ударяются оземь или выпьют что-нибудь и молодеют… или они красятся. Делают инъекции, процедуры и пытаются заполучить принцев… В сказках эти роли часто отводятся злым мачехам (вроде той, что у Белоснежки или Спящей царевны, Золушки и других).
Добрые бабушки такого не творят.
Мать
Интересно проследить, что возникает в ответ на это слово, какой образ?
По моим опросам, в основном образы от мадонны с младенцем до Родины-матери, мамы молодые или зрелые с жестковатым оттенком. Почти теряется образ старушки, к которой любой взрослый, как само собой, обращается «мать» (а она к людям — «сынок», «дочка»). Мать-старушка, воспетая русскими поэтами… Повезло каждому, у кого она есть или была. Та, что у Есенина, у Твардовского… Да и у Пушкина:
Коль ты старый человек —
Дядей будешь нам навек.
Коли парень ты румяный —
Братец будешь нам названый.
Коль старушка — будь нам мать,
Так и станем величать.
(Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях)
Психологи много спорят о том, может ли быть мать хорошей. Есть чудесный термин от Дональда Виннекотта — «достаточно хорошая мать». Действительно, задача трудная.
Мне пришлось участвовать в одной чудесной групповой работе, проводимой коллегой Татьяной Шатуновой, на которой психологам было предложено нарисовать образ родителей своих маленьких клиентов. Скажу честно — таких ужастиков мало где увидишь в таком количестве. С другой стороны, посмотрите эпос, сказки, современные книг и фильмы… Герои тотально — сироты. То есть для реализации героического сценария мать (а хорошо бы и отца) надо прикончить (можно очень трагически или потерять просто). Нет родителей — ребенок развивается. Есть — прям угроза какая-то.
Приходится также задуматься о матерной ругани. Угрозы, агрессия вечно направлены на мать. В современной психологии огромное место отводится Материнскому Комплексу. Там всегда очень много энергии, в том числе и агрессивной. С древних времен Мать была не только нежной и заботливой, но и пожирающей и т. п.
Получилось так, что до нашей психологической эпохи Мать, дающая жизнь, была неприкосновенна для критики. Но и была жестко связана своей ролью: рождение, кормление, забота, поддержка. Негатив, проецируемый на Мать, был связан с трепетом перед таинством рождения, с зависимостью от нее и со страхом потерять.
По мере развития эмансипации женщины стали привносить в рождение, заботу и воспитание свой характер, материнство стало волевым актом, а сила влияния осталась. Кроме того, материнство перестало быть внутрисемейным, интимным, а стало социальным. С одной стороны, оказалось возможным оценивать: плохая мать или хорошая, добрая или злая (раньше только мачеха могла быть таковой). С другой, кроме земли-матушки-кормилицы, появились разные воинственные устрашающие родины-матери, посылающие детей на смерть. В общем, «все смешалось в доме Облонских».
Сейчас, когда многие люди путаются в своих возрастных характеристиках, очень важна грамотная психологическая индивидуальная работа. С позиции выросшего ребенка не следует путать внутрипсихические образы и воспоминания с реальным живым человеком, когда-то подарившим вам жизнь, а сейчас решающим свои возрастные, человеческие задачи, или человеком, ушедшим с земли, прожившим, как смог. А с позиции матери важно помнить о силе своего влияния, о том, что выросшему ребенку нужно от нас очень много: доверие, молчание, молитва о нем.
Хорошая мать — реальна, но тогда, когда она действительно становится матерью. А это не после родов происходит. Тогда она остается еще и женщиной, любовницей, членом социума, работником, она живет своей сложной жизнью, полной волнительных кризисов. И материнство ее отрывочно и тревожно. И только когда это все уйдет, порой включая имя (когда только так и зовут «мма» и, может быть, уже «бабушка»), она становится Матерью.
Мы с вами (матери, дети, мужья, общество) наполняем этот архетипический образ смыслами, событиями, отношениями.
Немного хочу сказать и о Мачехе.
Мачеха — одна из распространенных ролей в человеческом социуме. Наверное, поэтому в мифологии и сказках они встречаются так же часто, как дед и бабка, король и королева. Во времена сказкосложения женщины часто умирали — и бедные жены дровосеков, и изнеженные царицы… И мужчины женились снова, потому как одному трудно вести хозяйство, хоть королевство, хоть крестьянский двор. И еще потому, что трудно воспитывать детей. Этим самым воспитанием мачехи и завоевали себе дурную славу. А тут как в притче с дедушкой, внуком и ослом — как ни впрягайся, все досужий народ придерется.
В народной мифологии закреплено намертво «мачеха — не мать!». С этим, в общем, не поспорить. Это обусловлено изначально. Мать — родная, рожающая ребенка и потому (обычно) любящая его биологически безоговорочно и часто больше, чем мужа. Да и у детей таинственным образом заложена природная непреодолимая связь с кровной мамой. Мачеха любит отца (или, как часто трактует тот самый досужий народ, любит его королевство, богатство, дом, квартиру…), дети «достаются» ей как приданое нового мужа. И конечно, она не сможет любить их как мать. Довольно часто это вовсе не значит, что она любит хуже. Наоборот, это может быть более разумная, внимательная, уважительная любовь. Но ведь всякая оценка любви весьма субъективна. Скорее, если говорить о мачехе, можно говорить о хорошем отношении… Сейчас долгие браки снова стали редкостью. У многих людей к зрелому возрасту родители меняются, порой неоднократно. Как говорит одна моя подруга: «У меня три пары родителей», то есть отец, мать, отчим, мачеха. Я лично считаю слова «отчим», «мачеха» куда экологичнее, чем «вторая мама», поскольку мама — незаменяемый персонаж. Ходовое «вторая жена отца» — какая-то прицепленность, отвергающая заботу, исключающая из семейного круга. Следующее поколение тогда как будет говорить: «вторая жена деда»? А ведь мачеха вполне может стать бабушкой при желании.
Повторюсь: мы наполняем смыслами образы.
Мудрый Старец
Один из главных архетипических образов старости — Мудрый Старец.
Я не напишу о нем лучше Юнга. Читайте у него. Образ очень любим мной, во-первых, потому, что наш, родной, во-вторых, он невероятно многозначный и индивидуально читаемый. С ним интересно общаться.
Можно вспомнить «Руслана и Людмилу» Пушкина. Лесной старец-финн, отшельник, он просто есть, терпеливо наблюдает, поддерживает присутствием. Он рассказывает Руслану историю о том, как, добиваясь любви, можно потерять контакт с жизнью. Эта притча важна для молодого человека. Кроме того, старик, не вмешиваясь, дает герою умереть, но помогает ожить. Это один из самых прекрасных образов старости — уединенная жизнь, ненавязчивая поддержка, страховка и присмотр. Сделав свое дело, старый финн продолжает тихую прежнюю жизнь. В отличие от князя Владимира и Черномора, отказывающихся стареть и менять модели властного поведения.
