В газете «Родовая Земля» в начале 2012 года была опубликована очень интересная переписка Л. Толстого и П. Столыпина о собственности на землю. Где один говорит чуть ли не об инстинктивной потребности в земельной собственности, а другой — о невозможности владеть землей. Хорошо видна путаница понятий психологических и юридических. Сейчас тоже много говорят о собственности на землю, и никто не хочет видеть огромные зарастающие бурьяном пространства и уходящие в прах деревни, все сплошь поделенные между «собственниками». Купленное и собственное — две большие разницы.
Желаю вам и себе собственного богатства, богатства в собственности… Внезапно и навечно.
Занятость
«Надо заметить, что Урсула противилась старости еще с тех пор, когда потеряла счет своим годам, и по-прежнему всюду совалась, вмешивалась во все дела…» (Г. Г. Маркес).
«Старости свойственна та ясность, которую чувствуешь, освободившись от долго носимого груза и двигаясь впервые свободно» (А. Шопенгауэр).
«— Как же ты будешь называть себя, став независимым? — спросила меня одна наша знакомая…
— Буду просто Чарльзом Хэнди, — ответил я.
— Это смело, — заметила она без особой уверенности, и мне действительно понадобилось некоторое время, чтобы начать гордиться тем фактом, что… с моим именем не связано никакой институциональной принадлежности. Я чувствовал себя голым. Моя жена не могла понять, в чем моя проблема. У нее никогда не было никакой должности, да она ей была не нужна. Я часто думаю, что женщины взрослеют раньше мужчин, но, возможно, без защиты слонов мужчины тоже стали бы „вырастать“ быстро» (Ч. Хэнди. Слон и блоха).
После публикации статьи «Старание к Старению» в журнале «60 лет — не возраст» мне пришло письмо от Надежды из Москвы. Она рассказала о своих успехах, и в том числе там есть такая фраза: «…но вот как обрести единство с миром, благосостояние, занятость, пока не знаю».
Заметьте, в сколь важном ряду стоит занятость. Единство с миром, благое состояние и занятость. Она сродни нужности, близкое понятие, и часто они подменяемы друг другом. Давайте присмотримся.
У большинства из нас в зрелом возрасте укореняется привычка быть занятым. И заметьте, страдаем мы именно из-за привычки. Она прививается с детства: «Займись чем-нибудь!» Занятость — средство от очень пугающей нас скуки.
Попробуйте вспомнить картинки из советского мультика «Серебряное копытце» по Бажову. У кого есть возможность — посмотрите. Избушка в зимнем лесу, дед ушел на несколько дней. Девочка одна, развлечения такие: спящая кошка, печка, свечка, деревянный стол и бревна сруба. Ужас для современного человека.
Табуированность скуки привела к отсутствию привычки, навыка скучать. Скука исключена из жизненного опыта детства, избегаема в зрелости, забита занятостью и развлечениями. Потому к старости она пугает нас, как океан не умеющего плавать человека.
Установка современного человека на занятость очень мощная. Мощь ей придает страх свободы, праздности. А также страх перед свободными людьми. Школьники должны быть постоянно заняты, дошкольники должны быть постоянно заняты, даже малыши, младенцы вовлечены в непрекращающуюся смену развлечений, в животе уже начинают развивать и развлекать.
Для детей, их психики ситуация, по-моему, вредная. Скучать стало непозволительной роскошью, а умение к этому пропало. А тем не менее скука — одно из ресурсных состояний. Оно обычно становится питательной почвой для созерцания, мышления, творчества и открытий. Из него возникает привычка думать, мыслить в истинном, творческом значении этого слова (не решение задач по алгоритму). Занятиями подменяется часто эта медленно зреющая способность, творчество заменяется «творческими занятиями», а то и просто развлечениями.
К определенному возрасту это становится устойчивой привычкой, зависимостью, и поэтому общество пугают незанятые, «неорганизованные дети», «праздношатающиеся подростки». Пугают в основном справедливо, так как, выпадая из общей зависимости от занятости, они тут же впадают в другие или становятся агрессивными от страха.
Почему я так подробно про детство? Как и всему остальному, праздности лучше учиться в детстве. И только старики способны спасти детство от тоталитаризма взрослых.
Почти общепринято — ребенок до 12 лет (!!!) не может оставаться один. Нигде и никогда! Ни в школе, ни дома, ни на улице. А тот, кто рядом с ребенком, соответственно, следит за тем, чтобы он был тотально занят: ел, читал, учился, играл, что-то делал (только очень безопасное), смотрел телевизор… перерыв только на сон. От этого тоталитаризма самое реальное бегство — в виртуальность.
Так вот, старики — единственный шанс детей на возможность праздности, скуки. Повезло детям, получившим этот шанс и опыт.
Потом наступает взрослость. У большинства (патологические отклонения не беру) это время напряженное, свободного времени мало, и оно часто уходит на отдых тоже развлекательно-активный, и лишь остатки — на восстановление сил. Потребность в праздности (иногда вынужденность) возникает и тут. Она обычно реализуется болезнями, кризисами, депрессиями и т. п., подменяется зависимостями. В лучшем случае эту потребность восполняют различные практики, от христианских до йогических, буддийских. Нужно, чтобы кто-то сказал: сядьте так-то и так-то, освободите свой ум, расслабьте тело… Такая праздность приравнивается к занятиям и потому считается допустимой и одобряемой в определенных масштабах. Эти «занятия» могут привить привычку к спокойному переживанию незанятости, которую мы можем наблюдать у монахов и продвинутых адептов.
Итак, мы на пороге старости.
Кстати, интересно, «на пороге» — это в какую сторону? На выходе из дома в новый старый мир? Или на входе после суеты — домой?
Пугает выход на пенсию. Часто говорится про страх остаться без денег, про потребность быть нужным. В старости в работе в основном ценится Занятость.
Надо вставать по утрам, исполнять ритуал сборов, тратить усилия и время на дорогу и производить какие-то действия, якобы приносящие пользу. Если бы потребность быть нужным была существенной, разве плодились бы чиновники с такой силой и пустело бы село с такой скоростью. Заметьте, людей, делающих что-то действительно нужное другим, — единицы (5–10 % от силы)! И уж по крайней мере в течение дня это несколько часов. Мы ходим на работу, чтобы быть занятыми, и отправляем детей в школу, чтобы они были заняты там.
Да, конечно, еще деньги. Вовлеченность в потребительскую гонку, еще большая гарантия занятости.
Те, кто не работают, находят занятость дома в делах и заботе о других, есть еще хобби, питомцы. На крайний случай есть ипохондрии, заботы о здоровье, чистоте… Женщины могут быть заняты готовкой и уборкой, это порой угнетает, но гарантирует пожизненную занятость. Дети дают значительно большую и разнообразную занятость своей потребностью в заботе, иногда искаженно преувеличенной. Но все это заканчивается. Заканчиваться может и должно постепенно, но наши привычки не позволяют этого заметить, и потому изменения «сваливаются». Дети вдруг уезжают или просто отказываются от опеки, работа покидает нас… Стресс. Со всех сторон сыплются спасительные рекомендации — ходите в театры и на социальные встречи, займитесь благотворительностью или творчеством, заведите козу или собаку. Одним словом, как детям: «займитесь чем-нибудь!»
