У дедов это тоже неплохо получается. Они часто беседуют с инструментом, многие и с садом тоже. С лошадью и телегой заодно.
В этом смысле не превзойден, наверное, старик у Хемингуэя («Старик и море»). У него там чудесные разговоры с рукой, с рыбой, с полрыбой.
Да, вот кстати, с отдельными частями своего тела тоже порой можно и побеседовать, утешить, договориться попробовать. «Ну же, спина, ну что ты, устала, родимая? Ну потерпи, давай потру, давай уж разгибайся, до дома дойдем, я тебя там к печке прижму, погрею…»
Общение Дряхликов. Это отдельная темка. Про общение с теми, кто уже на пороге, вышел на последний путь и оторвался от реальности, подойдя близко к вершине жизни. Ум слаб, фокус внимания далеко от консенсуса реальности.
Рам Дасс пишет об этом:
«Помню, как я навещал в больнице свою 86-летнюю тетю. Общались мы примерно так.
— Как тебя зовут?
— Ричард.
— Кто твой отец?
— Ваш брат Джордж.
— А, да, да. (Долгая пауза.) Мы ровесники?
— Нет.
— Я старше?
— Да, вы на тридцать лет старше меня.
— На тридцать лет? Но ведь ты седой!
— И вы тоже!
— (Долгая пауза.) Так как, ты говоришь, тебя зовут?
И диалог повторялся. Моя тетушка витала в облаках, будучи почти не связанной временем и межличностными взаимодействиями. Чаще я просто держал ее руку, и мы смотрели друг другу в глаза. Для меня не имело никакого значения, что она меня не помнит, и похоже, ее это тоже не особенно волновало. Мы были просто двумя душами, которые встретились, и, как только я избавился от привычки разговаривать с ней на уровне эго, оба мы стали получать от наших встреч огромное удовольствие».
Думаю, многим эта ситуация покажется знакомой. Я слышала подобные истории о старческом слабоумии.
Личный опыт. Я вспоминаю и свою чудесную бабушку Розу перед ее смертью. Когда я приезжала, происходили подобные диалоги. Она с помощью тети, своей дочери, пыталась вспомнить-понять, кто я, чья дочь и мать. Это давалось очень трудно. Но действительно не имело никакого значения для настоящей радости общения, наполненного любовью и благородством. Правда, моей бабушке было очень трудно, поскольку ее долгая старость была посвящена этому: помнить всех и заботиться, любить, думать… Зато просто сидеть рядом и думать было невероятно приятно. В какой-то момент я даже отчетливо поняла, что это мы не отпускаем и мучаем ее. Как-то мы остались наедине, она, тогда уже несколько лет как ослепшая, плакала и жаловалась (чего никогда почти не делала): «Я устала, не могу больше, я не помню никого». И я тогда стала говорить что-то про то, что уже хватит, нам и так много, мы справляемся сами, и она может поступать так, как ей хочется и лучше. Через неделю она пыталась встать, упала и умерла вскоре. Ей было 86.
Это немного похоже на старческую дальнозоркость.
Старость дает нам возможностей много —
Не меньше, чем юность, но плана иного.
Вот небо ночное, и видно: на нем
Звезды сияют, которых нет днем.
(Лонгфелло, по Рам Дассу)
С учетом наших познаний Вселенной мы можем поправить поэта: звезды всегда есть, но видно их действительно только ночью. И тогда, когда мы перестаем видеть у себя под носом, мы смотрим на звезды.
Поэтому старикам и со стариками лучше общаться не об оче-видных (в самом прямом смысле) банальностях, а о Вселенной.
Скажу еще про общение-беседу вообще. Сейчас интересная ситуация сложилась. С одной стороны, большинство очень ценит «обычное человеческое общение». Оно остается одной из главных ценностей. С другой стороны, искусство общения… Да понятие это уже затерялось. Искусство ведения беседы… Этому где-то учат? Над этим кто-то задумывается? Вот послушайте:
«…приходишь в восхищение от мудрости и ума, которые черпаешь в беседах не только ученых и сочинителей, но людей всех состояний и даже женщин: тон беседы плавен и естествен; в нем нет ни тяжеловесности, ни фривольности; она отличается ученостью, но не педантична, весела, но не шумна, учтива, но не жеманна, галантна, но не пошла, шутлива, но не двусмысленна. Это не диссертации и не эпиграммы; здесь рассуждают без особых доказательств, здесь шутят, не играя словами; здесь искусно сочетают остроумие с серьезностью, глубокомысленные изречения с искрометной шуткой… Говорят здесь обо всем, предоставляя всякому случай что-нибудь сказать… Точность придает речи изящество; каждый выразит свое мнение и вкратце обоснует его, никто не оспаривает с жаром мнение другого, никто настойчиво не защищает свое. Обсуждают предмет для собственного своего просвещения, спора избегают, — каждый поучается, каждый забавляется. И все расходятся предовольные, и даже мудрец, пожалуй, вынесет из таких бесед наблюдения, над которыми стоит поразмыслить в одиночестве» (Ж.-Ж. Руссо. Юлия, или Новая Элоиза; герой пишет впечатления о парижском обществе).
Не забудьте вычесть из этой цитаты элемент иронии, но заметьте — как много полезных формул, которые стоит взять на заметку. Ведь сейчас очень мало людей, которым пришлось поучиться искусству беседы, уже несколько поколений обделены этим, и потому тут большое поле для саморазвития.
А вот еще одна цитата из Жан-Жака:
«Равнодушие и хладнокровие легко находят слова участия; но истинный язык дружбы — грусть и молчание».
Напоминает о том, что общение — отнюдь не обязательно слова. Старики часто многословны. Но молчаливое общение стариков может и бывает бесценным. Помните?
…На родного сына
Молча смотрит мать.
(А. Твардовский. Мать и сын)
Пессимизм
Сейчас я его буду оправдывать, точнее, реабилитировать. Вряд ли у меня получится лучше, чем у Инны Шаргородской в «Дзин Ослика, или Притчи Иа-Иа».
Конечно, в первоисточнике у Милна пессимистичному Ослику тоже воздается должное, то есть он равноправный и незаменимый член маленького социума Волшебного леса. Однако Шаргородской удается возвести отдельный памятник. «Ослик Иа-Иа, блистательный и ироничный мудрец и пророк. Можно даже сказать, своего рода Экклезиаст Дремучего Леса».
Конечно, насчет «блистательный» — это немного ирония. Скорее, простодушный, но исполненный достоинства.
Его классическая реплика:
«Все же не могут.
А некоторым и не приходится.
Тут ничего не попишешь» —
просто великолепна.
Лично я знакома с несколькими совершенно замечательными пессимистами, то есть людьми не любящими, не привыкшими веселиться, радоваться жизни. Они ждут неприятностей, которые чаще всего происходят, они очень искренне удивляются, когда кто-то поздравляет их с днем рождения. И всякое радостное событие для них лишь исключение, подтверждающее правило «все плохо».
