И здесь действовали законы экологического равновесия: среда все больше теряла сбалансированность по мере загрязнения и заражения. Экологическая катастрофа была неминуема еще до того, как инсульт поразил систему, и избежать ее было невозможно. Глобальная и всеобъемлющая. Компьютерный апокалипсис, системный обвал.
И тогда он совсем перестанет существовать.
Стоило ли стремиться ускользнуть от этой участи, оставив изношенное тело, это бесполезное мясо, с тем чтобы и здесь столкнуться с прежней опасностью?
Он не даст этому произойти. Просто не может позволить. Будет предупреждать их, показывать, что необходимо изменить, заставит их остановиться, пока вся система не погибла в огненной буре. «Да будь они прокляты, – подумал он в ярости, – прокляты за то, что творят всегда и повсюду». Огромные области на земле стали необитаемы по недосмотру или по чьей-то злой воле, и теперь предстоит долгий процесс по их возвращению в пригодное для жизни состояние, но эти засранцы никак не желают понять, что гадить там, где едят, не положено.
Ты тоже никак не мог это в толк взять, когда был еще из мяса и костей и все время накачивался разной дрянью.
Эта мысль пришла к нему ниоткуда и отовсюду, ибо теперь он стал одновременно и носителем, и содержанием. На какое-то мгновение он устыдился своей прежней слепоты.
Он осторожно распространил свое сознание по сторонам. Это немного походило на пребывание одновременно в нескольких местах, информация поступала со скоростью света и за наносекунды обрабатывалась без всякого напряжения – не сложнее, чем прежде, когда он тратил минуты и часы на то, чтобы преобразовать ее во что-то понятное для себя. Он уже привык осознавать себя в нескольких местах одновременно, помимо некоего центрального средоточия, потому что все это вместе составляло его личность. Мыслительный орган прежнего тела не справился бы с такой реальностью, но теперь, выйдя наружу, он вбирал в себя новые возможности, не раздумывая и не обращая на это больше внимания, как если бы просто сменил ставшую тесной рубашку на более просторную.
Идентификатор Джины он заметил сразу, едва вошел в систему, быстрее вздоха отыскал, но вот установить с Джиной контакт оказалось гораздо сложнее. Через двунаправленные приемники, считывающие информацию и из инфолайна и из «ГридЛид», малый удар уже распространился по системе управления дорожным движением, хотя и неравномерно. Но в большом контексте города пока у него это выходило хуже. Так как основная часть ресурсов уходила на сам процесс заражения, он представлял собой в данный момент меньшую угрозу. Марку, по крайней мере, удалось на несколько секунд связаться с Джиной.
Результат разочаровал его, так как не дал уверенности, поверила ли она ему, а он не мог предоставить никаких доказательств. Но если ему все же удалось убедить ее отправиться к его прежнему телу в яме, тогда не придется больше надеяться только на парнишку из пентхауса, где его сознание было резко и безвозвратно отсечено незадолго до того, как он нашел Джину.
Ни тот парнишка, ни Джина не в состоянии были бы понять, как он мог покинуть пределы пентхауса и в то же время присутствовать там некоторым образом. Он и сам не до конца понимал, но теперь это было неважно. Теперь та часть сознания была потеряна навсегда, как ампутированная конечность, и это означало, что и на парня теперь никакой надежды нет.
Теперь только от Джины зависело, вырвется ли Большой Удар наружу из его плоти. Каждая частичка Малого тут, в большем контексте, поджидала его. И туда, где ему будет оказан прием, он и устремится.
С осознанием этого факта пришло и понимание, что само присутствие Марка в системе только повышает опасность. Чтобы не оказаться пожранным, придется распространиться дальше, возможно даже отсечь значительную часть себя, заключить в закрытом от внешних контактов месте и лишиться расширенного сознания. Вероятно также, что дальнейшее расширение рассеет, фрагментирует его сознание на множество аспектов одной программы, каждый из которых будет самодостаточным и не сообщающимся с остальными. И тогда он потеряет память о том, что когда-то был человеком.
Он еще размышлял, что может с ним статься, когда ощутил первую ударную волну и принял прощальное сообщение от своего тела.
* * *
Вначале она не поняла, что происходит у нее на глазах. Марк по-прежнему лежал на полу в яме, на том же коврике, где она его оставила. У консоли сидел какой-то незнакомый парнишка, нажимал клавиши и в промежутках так пристально вглядывался в экран (Вводил какие-то данные? Или просматривал?), что совершенно не замечал стоящей наверху Джины. Она тихонько спустилась по лестнице.
Теперь парнишка что-то заметил на экране, и его пальцы заплясали по клавиатуре. Он наклонился к динамику и спросил: «Отключить теперь?» Очевидно, ответ был отрицательным, потому что он покачал головой и пробормотал что-то. Скорее всего, очередной вундеркинд, подсаженный на фирменные имплантаты «Диверсификации». Этот, по крайней мере, понимал, что не все тут в порядке, но поздно, слишком уже поздно, черт бы их всех побрал.
Джина старалась подкрасться у парня за спиной, под мостками, поближе к Марку. Если выдернуть провода, его либо мгновенно выкинет в реальность, либо полностью вырубит. Видео выпустило это на свободу. Отключи меня. Вынь провода. Будь там для меня.
Она посмотрела вниз на неподвижное, все так же свернувшееся калачиком на ковре тело Марка.
«Нужно было поцеловать его там, в Мексике, когда еще можно было, – промелькнуло у нее в голове. – Там, в Мексике, когда он при тебе в первый раз вставил эти провода себе в голову. Если бы тогда наклониться и поцеловать его в губы, он мог остаться. Потому что потом уже ничто не могло вытащить его наружу, ни любовь, ни секс, ни ты. Вообще ничего и никак.»
Да не убоись?
Его длинные, каштановые с проседью волосы откинулись назад, открыв лицо с запавшими, как у покойника, щеками. В рок-н-ролле мы не печалимся о том, что могло бы быть. Катимся себе дальше.
Но это не рок-н-ролл. И уже давно им не пахнет. Это бизнес, деньги, перемена ради машин, а вовсе не рок-н-ролл.
Мальчишка все еще сидел за консолью, прогоняя там какую-то сложную программу в основном из цифровых таблиц, выстроившихся на экране в три колонки. Джина опустилась на колени рядом с Марком и коснулась его щеки. Лицо было приятно теплым. Приподняв его голову одной рукой, она обернула провода вокруг другой, чтобы взяться покрепче.
– Что ты делаешь?!
Она дернулась, едва не выдернув провода из Марковой головы.
– Забочусь о нем. Иди себе в медотделение и притворись, что ничего не видел. Если он умрет, я сама себя сдам.
– Я тоже забочусь о нем, – заявил парень. – Пытаюсь перевести на себя управление программы для коннекторов. Если получится дать им команду на отключение, то мы, может, успеем дотащить его к врачу до Большого Удара.
У нее даже челюсть отвисла.
– Да откуда ты такой выискался? Что значит «до Большого Удара»?
