«Оборудование оказалось менее прочным, чем ее череп», – медленно проплыла у него в мозгу мысль, придавив своим весом. Кто-то снова пытался вытащить его в коридор. Гейб застрял в дверях и стукнул по панели срочной связи:
– Охрана! Здесь убили человека!
Но из динамика на этот раз не донеслось в ответ ни звука, даже помех.
Джина все же вытащила его в коридор и пыталась ему что-то сказать. Но он вырвался и подошел к двери напротив. К яме Шуэта.
Шуэт, видимо, пытался прервать соединение, разрушив консоль. Ножка стула, которым он для этого воспользовался, застряла в разбитом мониторе, и Гейб отстраненно, каким-то участком своего сознания подумал, не замкнул ли Шуэт таким образом электрическую цепь на себя. Перед глазами у него помутилось, и он начал пятиться, не в силах заставить себя спуститься и проверить, не подает ли еще человек, лежащий вниз лицом в нескольких футах от консоли, каких-то признаков жизни, несмотря на резкий запах паленой плоти.
Следующая яма была пуста, на мгновение он этому порадовался, но тут вспомнил, что она принадлежала Ле Блан.
Силквуд сидел у консоли спиной к двери. Гейб быстро съехал по перилам и подбежал к нему. Уже дотронувшись до спинки его кресла, он заметил, что провода по-прежнему тянутся к его голове, но за это мгновение успел повернуть кресло к себе.
У Силквуда совсем немного крови вытекло из глаз и носа. Большая часть крови натекла из его все еще набитого рта и рук, лежащих на коленях. Их с трудом можно было назвать теперь руками; Гейб заметил следы зубов там, где Силквуд начал грызть свои кисти и предплечья.
А затем в нос ему ударил запах крови, густой, с металлическим медным привкусом, – с колен Силквуда, с кресла и из-под стола, где кровь собралась озерком.
Озерко… озеро…
В ушах у Гейба зазвенело, перед глазами поплыли темные пятна.
Но через некоторое время он снова оказался в коридоре, и кто-то прижимал его голову вниз, к коленям. Он попытался выпрямиться, но сильная рука снова заставила его опустить голову. Темнокожая рука, наверное, Кариты, вяло подумал он. Карита заботилась о нем, пока Марли отправилась на разведку, чтобы никакие охотники за головами не напали на них из засады. Коста рассказывал, что из пытавшихся отсюда бежать кое-кто умирал от старости. Марли с Каритой ему не поверили, но он – вполне, потому что Коста совсем не склонен был преувеличивать, тем более, что он и сам чуть не умер от старости в попытках отсюда выбраться; точнее ничего сказать было нельзя, потому что был задан режим случайного поиска, и он не знал, погибнет ли в конце или нет, отчего теперь перспектива умереть от старости в Доме охотников за головами выглядела куда привлекательнее всех прочих способов, которыми тут могли прервать его жизнь…
Кто-то приподнял его голову за подбородок, и он почти нос к носу увидел перед собой Джину. Гейб нахмурился. Ну вот, опять, проклятье, никак не может сосредоточиться и перестать включать ее образ в свои симуляции…
Джина выпрямилась, и Гейб заметил у нее за спиной того парнишку с испуганным побелевшим лицом.
– Говорил же я, что вряд ли ты захочешь это видеть, – сказал парнишка.
– Ну как, будешь продолжать путешествие по стране мертвых? – Джина подняла его за грудки на ноги. – Или все же хочешь выбраться отсюда, к чертовой матери?
– Где тот грузовой лифт, на котором ты приехал? – спросил парень.
– Вниз по коридору, через лифтовый холл, потом еще через один коридор. Я должен вам показать.
Джина обхватила его за талию и подставила свое плечо, когда они двинулись дальше по коридору, хотя ноги у него больше не подкашивались и он вполне мог идти сам. «Пусть, – подумал он. – Если только так и можно ее обнять». Ощущение было даже слишком приятным. В памяти всплыло воспоминание о единственной ночи, когда они были вместе, а наутро проснулись так уютно свернувшиеся друг у друга в объятиях, словно там, в квартире у Марка, в темноте, он обрел, наконец, свой дом.
Когда они миновали следующий коридор почти наполовину, Джина вдруг остановилась как вкопанная, и он чуть не упал.
– В чем дело? – спросил парнишка.
Джина указала на одну из дверей, ведущую не в яму, а в кабинет; на ней элегантными черными буквами значилось: «Мэнни Ривера». Она отодвинулась от Гейба и направилась к двери.
«Что не так с этой картинкой?» – дико заметался у него в голове вопрос. По непонятной причине вновь возник образ озера с каменистыми берегами, но он усилием воли отогнал его и потянулся к ней.
– Джина…
Она бросила на него короткий взгляд, прежде чем толкнула дверь и ступила внутрь.
– Ривера, дерьмец поганый! Знаешь ли ты, что кругом творится?
Гейб зашел следом за ней и остановился. Мэнни сидел за столом и улыбался неопределенной улыбкой. Кровь хлынула у него из глаз, носа и рта, залив белоснежную немнущуюся рубашку на груди, и теперь каплями стекала по мягкой ткани пиджака, пошитого по специальной мерке.
– Вот дерьмец, – прошептала Джина.
У стола, стоявшего возле окна, кто-то пошевелился. Там сидел Ударник с таким озадаченным видом, будто его оглушили, а он все не может сообразить, падать ему или нет.
– У меня была назначена с ним встреча по поводу моего увольнения, – будничным тоном проинформировал Ударник. – Мы собирались отправиться на ланч, где он и должен мне был это сообщить. Когда он впустил меня сюда, то уже был подсоединен и заявил, что не может мне простить, что я зарыл свой топор и превратил его в офисный стол. После чего у него начала идти кровь.
Гейб осторожно, почти на цыпочках, двинулся в обход стола. Все коннекторы были по-прежнему в гнездах у Мэнни в голове и, если не считать пятен крови, на столе царил образцовый порядок. Все по-деловому. На сегодня: уволить Ударника; после ланча истечь кровью и, возможно, умереть. И все до звонка.
Он тронул Мэнни за плечо, ожидая, что тот может упасть с кресла. Вместо этого Мэнни неожиданно повернулся к нему, заставив его отскочить.
– Ну, дерьмец, – крикнула Джина, которая в мгновение ока оказалась рядом со столом. – Знаешь ли ты, что ты натворил, задница поганая …
И тут Мэнни прыгнул к ней, схватил за горло и прижал к столу – прежде, чем Гейб успел хотя бы уловить его движение. А когда Гейб ринулся на выручку, Мэнни, не оглядываясь, саданул его локтем в лицо.
Боль была такой острой и всеобъемлющей, что он совершенно потонул в этом ощущении. Смутно слышались проклятия отчаянно сопротивлявшейся Джины, возглас парнишки, глухой стук двух упавших тел. Он перекатился на живот, из носа хлынула кровь. Гейб попытался зажать его обеими руками, неуклюже встал на колени и посмотрел вверх.
Сквозь выступившие на глазах слезы он увидел, что Мэнни прижал Джину к столешнице и держит что-то у нее над лицом. Один из проводников из своей головы, понял Гейб, и тут до него дошло, чего тот хотел.
