Двадцать с лишним лет назад все эти вопросы относились к области отдаленного и довольно туманного будущего, раздумьями о котором они себя не утруждали. Марк тогда еще не сжигал себя, а на нее не свалился дикий долг величиной с целую территорию Канады по милости проклятого папаши, выставившего ее из дому на бостонские улицы, едва ей сравнялось четырнадцать, – который потом, не имея страховки, так долго не мог умереть в больнице, что теперь, разыскав ее по суду, администрация той больницы впаяла ей выплатить весь долг целиком.
Дела у Ударника тогда уже пошли под уклон, но пока не очень заметно. И сам Ударник еще был достаточно молод, чтобы чувствовать себя бессмертным, по крайней мере, когда был в ударе. Казалось: «Вау, если мы чуть не притормозим – точно помрем, не успев состариться», да только вот вышло иначе. Никто из них не собирался ни умирать, ни стариться, – ни, черт возьми, даже взрослеть.
Она оглядела яму. Вот это определенно место для взрослых. Может, все они состарились, или умерли и отправились в видеоад. Либо с ними произошло и то и другое. Причем не обязательно в прямой последовательности.
Кто-то стоял в дверном проеме. Ударник.
У представительного мужчины в сером костюме не осталось почти никаких признаков диковатого, с бешеной энергией бившего во все свои тарелки и барабаны Ударника, каким она его встретила, ступив в новые для себя видео-края. Прямое каре зачесано назад, среди каштановых прядей серебрится седина. Это, конечно же, для вящей корпоративной импозантности. Большинство из его теперешнего круга общения не помнит, как он выглядел во время выступлений – настоящих выступлений, ведь группы тогда постоянно давали концерты, а видео служило лишь рекламой новых студийных записей и живых шоу, не став еще самоценным.
А для тех, кто все же помнил, вся корпоративная серость в мире не могла поглотить его. Да что вы, ребята, этот парень наносил на себя больше краски, чем пошло на всю Сикстинскую капеллу, и по сию пору держит мировой рекорд по прицельной рвоте из окна туристического автобуса.
Но стоило только глянуть на него теперь, и уже не оставалось никаких сомнений, что вечеринка определенно закончилась, причем уже довольно давно. Сплошной деловой подход, вековые традиции.
Знал ли он о дурацком представлении на ночном заседании суда с Марком в главной роли? Вряд ли. Но что-то он должен был знать и мог объяснить, как вышло, что Марк оказался на стороне Галена, его страхолюдины и Риверы. Наверное. По словам Ударника, он в «Диверсификации» занимал положение, примерно соответствующее посту Риверы. «Вот так, ребята, я по-прежнему буду вашим боссом, только на работу нужно будет являться, почистив зубы и умывшись».
Да, вот так. За двадцать с лишком лет слово «босс» впервые было упомянуто в разговоре – никогда прежде, даже когда они ваяли видео вшестером, прежде чем пришел Гален и начал выкидывать ребят одного за другим, никто ни в обычной, ни в ругательной речи так его не называл. Хотя только полностью тупой и бесчувственный не знал, кто в «Ай-Трэкс» был по-настоящему главным.
– Роскошно, а? – сказал он. – Можно войти?
Джина сложила руки на груди.
– Конечно. Лети сюда.
Он двинулся к небольшому подъемнику.
– Я же сказала, лети.
Ударник остановился и поглядел на Джину.
– Ну же, прыгай. Или я тебя опять затащу наверх и сама столкну вниз.
Он облокотился о перила.
– Слушай, давай лучше я спущусь обычным способом, а ты мне потом врежешь. Я даже не стану уворачиваться.
Губы у Джины сами собой растянулись в улыбке.
– Слышал уже, да?
– Ты, как обычно, произвела неизгладимое впечатление. – Он ступил на платформу подъемника, нажал на кнопку и поехал вниз. – Мэнни Ривера сказал, если ты станешь вовсе неуправляемой, всегда можно посадить тебя на химический поводок.
– Дерьмо куриное. Ни хрена он такого не говорил.
– Я твой начальник. И именно я должен разбираться с проступками подчиненных.
Подъемник со стуком остановился, и Ударник ступил на пол. Пятьдесят с хвостиком лет сейчас явственно читались в его внешности: расплывшаяся фигура, обвисшие щеки на вытянутом лице. Мелькнуло желание взъерошить ему волосы, но на них было столько лака – вдруг еще сломаешь.
– Начальник, значит. Дожили. – Она села и положила ноги на консоль. – Что у них тут, какая-нибудь система штрафов? Пять минусов – и мне не положена премия на Рождество?
– Перестань, – спокойно сказал он, присаживаясь на дальний от нее край стола. – Мне хотелось оказаться в «Ди-Ви» ничуть не больше твоего.
– Угу, и ты совершенно не контролировал ситуацию, верно? – Она развела руками. – Ты должен был получить жирненький кусочек в виде своей доли «Ай-Трэкс», поэтому, если тебе здесь не нравится, ты можешь спокойно уйти. В отличие от некоторых.
– И куда я пойду? – Лицо Ударника оставалось бесстрастным. – Чтобы основать новую компанию, у меня по нынешним меркам денег не хватит, а даже если бы и хватило, то откуда взять художников? Все наши группы связаны контрактом с «Диверсификацией». Остается только на Мимозу отправиться, искать молодых талантов по клубам и убеждать тамошних мальчишек и девчонок: «Айда со мной, ребята, я уже старый, я знаю, что делать». – Он вздохнул. – Все вышло дерьмово. Отрабатывай пока те деньги, которые тут получаешь. Может, удастся выплатить за отца раньше, чем доживешь до моих лет.
– Если бы не Марк, я бы ушла, – сказала Джина. – Пусть сажают в долговую тюрьму, все равно. Если бы не Марк. – Она махнула рукой в сторону ямы. – Сколько, думаешь, он протянет в таком месте?
Лицо Ударника странно оживилось, будто внутри у него поднялась какая-то тяжелая заслонка.
– Вероятно, дольше, чем ты думаешь.
– Ну, конечно, рассказывай. Я уже развесила уши. Видишь, какие большие, – сказала она, оттопыривая их в стороны.
– Черт, а сколько, ты думаешь, он вообще мог протянуть? – раздраженно воскликнул Ударник. – Ты же видела, что он выдавал последнее время: одно и то же, вариации на темы своих же прошлых работ, снова и снова. Разве не помнишь, нам приходилось переделывать почти все его хреновое видео у него за спиной? – Ударник наклонился ближе. – А вот он ничего не помнит. Не имеет никакого представления о том, что происходит. Большую часть времени он даже не знает, где находится и как туда попал. О нем необходимо заботиться.
– И «Диверсификация» готова проявить о нем истинно материнскую заботу.
– У них есть способ помочь ему.
Джина раскрыла рот от удивления.
– Черт, что ты с ним сделал, сдал его под имплантаты? Собираешься превратить его в такой же корпоративный овощ ходячий, как тот, кого я сегодня приземлила в кафетерии? Заставить его выдавать качественный продукт? Да ведь ты его друг, он жил для тебя, выдавал свои видения ради тебя, а ты бросил музыку и его вместе с ней. – Она встала и схватила его за накрахмаленную белоснежную рубашку. – Сейчас я тебе задам взбучку, которую приберегала для Марка.
