Остальным владениям Турецкой империи, для которых не было создано особой администрации, пришлось удовлетвориться надеждой на то, что они когда-нибудь получат управление, схожее с тем, что так не понравилось Криту. Проработкой деталей должны были заняться «особые комиссии», представляющие местное население. Эта статья, касавшаяся Македонии, Фракии, Албании и большей части Эпира, так и осталась невыполненной и в 1912 году создала повод для войны.
Таковы были главные статьи нового договора по Ближнему Востоку, касавшиеся территорий в Европе. В Азии черноморская граница сохранилась такой, какой она была в Берлинском договоре: Порта сдала России Ардаган, Карс и Батум, но сохранила за собой Баязет; царь дал обещание превратить Батум в свободный торговый порт.
Через восемь лет, в 1886 году, император Александр III, несмотря на протесты британского правительства, отказался от статуса «порто-франко» Батума. И наконец, самым пустым из всех обещаний стало слово Порты, которая, согласно 61-й статье, должна была «без промедления провести изменения и реформы, которых требовали провинции, населенные армянами, и гарантировать им защиту от курдов и черкесов».
Державы время от времени напоминали Турции об этих обещаниях, ибо они должны были «наблюдать за тем, как они проводятся в жизнь». Британии, согласно Кипрской конвенции, поспешно подписанной 4 июня, было специально поручено защищать армян. Публикация этой конвенции в ходе конгресса потрясла дипломатов, словно удар грома. Согласно этому договору, Великобритания вместе с султаном должна была защищать его азиатские владения от нападения России, и султан в ответ обещал «провести здесь все необходимые реформы, консультируясь со своей союзницей».
Чтобы Англия смогла выполнить взятую на себя роль, султан отдал ей остров Кипр. Она должна была оккупировать его и управлять им «как местом для оружия» в Леванте, на условиях выплаты ежегодной дани, равной среднему добавочному доходу за пять предыдущих лет. Было объявлено, что Британия уйдет с Кипра только после того, как русские оставят только что завоеванные ими территории в Азии.
Так Биконсфилд «консолидировал» Турецкую империю, отдав управление Боснией и Герцеговиной Австро-Венгрии, а Кипр – Великобритании, который был связан с ней только тем, что около семи веков назад здесь побывал Ричард Львиное Сердце.
Турок возмутила эта мирная сдача принадлежавшего им острова, а киприоты и англичане проклинали финансовые условия этой сделки. Но собственное отношение премьера к этим дипломатическим «достижениям» было выражено в незабываемой фразе, которую он произнес, вернувшись из Берлина: «Я привез вам почетный мир».
Однако события, произошедшие с тех пор, как был подписан Берлинский договор, заставляют нас изменить оценку, данную ему британскими участниками конгресса, ибо победы Балканского союза и Антанты разрушили созданный им статус-кво. Но еще до восстания 1912 года стало ясно, что этому договору так и не удалось окончательно «уладить вечный вопрос», ибо он не сумел обеспечить справедливого отношения к христианам, оставшимся под турецким игом.
Почти все страны, подписавшие Берлинский договор, нарушали его условия. Турция не выполнила требований статей 23 и 61 – она ничего не сделала для улучшения жизни македонцев и армян; да и другие страны о них не позаботились. Россия отвергла статью 59, закрыв порт Батум и превратив его в крепость; Австро-Венгрия аннексировала Боснию и Герцеговину. Италия захватила Триполитанию и Киренаику, проигнорировав 63-ю статью, которая требовала соблюдать условия Парижского договора. Болгария успешно аннулировала целых две серии статей, объединившись с Восточной Румелией и провозгласив свою независимость. Румыния нарушила статью 44, продолжая преследовать евреев, а албанцы – статью 28, отказавшись войти в состав Черногории. Граница Черногории была изменена с помощью демонстрации силы; Греция получила лишь часть земель, обозначенных как принадлежащие ей в статье 13 протокола, а Крит так сильно протестовал против выполнения статьи 23, что после того, как четыре страны из числа подписантов поместили его под управление греческого комиссионера, он взял и провозгласил свое объединение с Грецией.
Две коротких, но кровопролитных войны, одна из которых стала гражданской, а третьей еле удалось избежать, восстания на Крите и в Албании, а также кровавый конфликт в Македонии показали, что вера в бумажные панацеи и статьи договоров не излечит народы от этнической и религиозной ненависти и не укротит вековые национальные амбиции той или иной части Европы – если их можно назвать частью Европы, – где претензии, рожденные в Средние века или даже в Античности, напоминают нам о том, что тысячи лет как будто и не было.
И все-таки, хотя от Берлинского договора остались лишь клочья, он тем не менее стал шагом вперед по пути решения восточного вопроса, поскольку сильно ослабил власть Турции над христианами Балканского полуострова, а теперь (в 1920-х гг.) они полностью вышли из-под ее власти.
Что бы там ни говорили сербские националисты, сорок один год австрийского управления Боснией и Герцеговиной, которые мы можем сравнить с британской оккупацией Египта и французским протекторатом в Тунисе, превратили эти дикие турецкие провинции в цивилизованные балканские страны, даже если их подданные и не испытывали особой любви к своим цивилизаторам. Свободная Болгария добилась блестящих успехов, а то, что македонские греки не попали под власть Болгарии, заставило греческих политиков благословлять Солсбери, ибо именно он своими действиями способствовал разрушению Берлинского соглашения. Но считать лохмотья этого договора непререкаемым законом природы – значит игнорировать тот факт, что в несовершенном мире политики международные договоры связывают только до тех пор, пока подписавшие их стороны хотят быть связанными ими или население той или иной страны разобщено и слабо.
Когда же, впервые в истории, «маленькие соседи» Турции с удвоенным энтузиазмом и строгой организацией объединились против нее
[99], Берлинский договор, подобно всем искусственным созданиям, пал под напором великих сил природы. Принцип «Балканский полуостров – для балканских народов» оказался сильнее барьеров, воздвигнутых великими державами в своих собственных интересах, и свободные, не скованные никакими цепями члены одной семьи зажили своей жизнью.
Глава 17. Объединение двух Болгарий (1878–1887)
Три года, прошедшие после Берлинского конгресса, были посвящены проведению новых границ и созданию нового порядка, что для Румынии, Боснии, Черногории и Греции оказалось совсем не простым делом. Румынские власти появились в Добрудже в ноябре 1878 года; однако прошло почти два года, пока не была установлена граница между Трансдунайской провинцией и Болгарией. Согласно 2-й статье Берлинского договора, эта граница должна была проходить «восточнее Силистрии», но между русским делегатом и его коллегами по Европейской комиссии началась борьба по поводу того, где ее проводить.
Русский представитель стремился отодвинуть ее как можно дальше от этой прославленной крепости, а члены Европейской комиссии хотели провести границу как можно ближе к ее стенам. Если бы это было сделано, то городская бойня оказалась бы на территории Румынии! Пока шло обсуждение этого вопроса, румынская армия заняла редут Араб-Табия, известный участием в его обороне англичан во время осады Силистрии русской армией в 1854 году; и это так сильно возмутило Россию, что она стала настаивать, чтобы с позиций недавних союзников были выведены войска. Это требование оскорбило гордость молодой храброй нации. В конце концов в июне 1880 года граница была проведена, и прославленный редут достался румынам, которые отказались строить мост поблизости от Силистрии, поскольку опасались ее болгарского гарнизона. Таким образом, болгаро-румынская граница не удовлетворяла ни ту ни другую сторону: Болгария получила сильную крепость, которая доминировала над Добруджей, а ее окрестности достались Румынии.
