С другой стороны, Кипр уже не оправдывал тех похвал, которые воздавал ему лорд Биконсфилд 49 лет назад. Оккупированный первоначально со стратегической целью и управляемый таким выдающимся военным, как Гарнет Уолсли, после захвата Британией Египта в 1882 году Кипр лишился своей военной значимости. Более того, на Кипре англичане столкнулись с теми же проблемами, что и на острове Корфу (Керкира). Греки, составлявшие подавляющее большинство населения (310 709 человек), желали соединиться с Грецией. Британское правительство, хорошо это понимавшее, ввело в конституцию, дарованную Кипру в 1882 году, статьи, которые гарантировали, что голоса девяти христиан, избранных членами Законодательного совета, могли быть перевешены голосами верховного комиссионера, шести ex officio членов (то есть занимавших эти места по должности) и трех избранных депутатов, представлявших 61 422 (или 19,4 процента населения) мусульманина.
Христианские депутаты всегда находились в оппозиции правительству и в апреле 1912 года подали в отставку в качестве протеста против отказа верховного комиссионера увеличить число христиан в совете и тратить налоги исключительно на нужды острова.
Тем не менее даже при таких условиях для Кипра удалось кое-что сделать. Был предотвращен налет саранчи; судопроизводство велось справедливо, христиане пользовались свободой, а их жизнь и собственность находились под охраной, о чем во времена турецкого владычества нельзя было и мечтать.
Но большинство народов, освобожденных от власти турок, через какое-то время забывали о том, как их угнетали, и начинали проявлять недовольство новыми властями. На Кипре выросло поколение, которое уже не знало о той радости, с какой жители острова встретили английский флаг! Образованные киприоты христианского вероисповедания стали относиться к британской оккупации критически, считая ее «лишь временным эпизодом в своей истории», и с энтузиазмом восприняли заявление британского правительства 1914 года, что если Великобритания откажется от Кипра, то он будет возвращен Турции.
Привилегированные Двенадцать островов южных Спорад: Икария, Патмос, Лерос, Калимнос, Астипалея, Нисирос, Тилос, Сими, Халки, Карпатос, Касос и Мейисти (или Кастелоризон), из которых первые четыре во время войны за независимость объединились с Самосом в одну греческую провинцию, получили подтверждение своих прежних хартий, дарованных им Махмудом II в 1835 году, и заплатили только общую сумму в 80 тысяч пиастров в казначейство. В 1867 году во время восстания на Крите и снова в 1869 году им пригрозили насильно лишить полученных прав.
Однако по требованию Стэнли, к которому обратились островитяне, Турция вывела свои войска. Она извинилась перед Кларендоном; но 20 лет спустя была предпринята новая попытка свести Додеканес до уровня обычной турецкой провинции. Симе был блокирован, и голод заставил жителей сдаться, а в 1893 году несколько руководителей этого острова были арестованы. Эту работу завершили младотурки, но в 1912 году итальянская оккупация десяти островов, вместе с островами Липси, Кос и Родос, помогла восстановить их свободы. В 1902 году турки попытались подчинить себе Фасос; они оккупировали его после того, как жители выразили протест против новых налогов. Египетские владения здесь были ограничены лесами и шахтами, частью вакуора Кавала, управляющим которого был хедив Египта.
Самос в 1832 году очень неохотно согласился стать зависимым от Турции; вместо союза с Грецией ему пришлось пережить блокаду своего порта Вафи (Вати)
[108], после чего он получил автономию.
Первый князь Самоса, Стефан Вогоридис, правление которого продолжалось около 20 лет, посетил его лишь однажды. От его имени островом управляли лейтенанты; их сменилось не менее одиннадцати. Отсутствие Вогоридиса и произвол лейтенантов вызвали такое недовольство, что в 1849 году на острове вспыхнула революция, представитель князя был изгнан, а в 1850 году Вогоридис отрекся от престола.
Была издана новая Аналитическая хартия, подтверждавшая привилегии, дарованные островитянам в 1832 году, и заменившая непрямые выборы в Ассамблею прямыми. Однако новый князь Александр Каллимахи не появился на Самосе ни разу, и островом управлял его агент Конеменос, пока по требованию Стратфорда де Редклифа сюда не был прислан Ион Гика, будущий румынский государственный деятель. Он появился на Самосе в самый критический период Крымской войны и стал сначала лейтенантом, а потом и князем острова. Гика расправился с пиратами и бандитами, грабившими остров, улучшил судопроизводство и основал высшую школу под названием «Пифагореон», в честь самого знаменитого сына Самоса.
Последовавшие за ним четыре правителя продолжали общественные работы, и во время «большого восточного кризиса» с 1875 по 1878 год на Самосе царило спокойствие. Но не успел этот кризис закончиться, как Ассамблея телеграфировала в Стамбул и потребовала вернуть Адосидиса, прежнего князя, и убрать слишком пассивного правителя, который руководил островом все эти годы. Отставка Фотиадиса, который хотел улучшить жизнь островитян и много сделал для развития образования на острове (его до сих пор помнят как основателя семинарии), внушила Ассамблее опасную мысль, что она может смещать правителей. Именно это и породило брожение на Самосе.
В 1885 году князем стал Александр Каратеодори, хорошо известный политик, и власть Ассамблеи усилилась. Он позволял ее большинству руководить его политикой и его назначениями, так что эта должность стала наградой за услуги, оказанные партии.
Меры, принятые для борьбы с филлоксерой, губившей знаменитые виноградники Самоса, сделали его правление непопулярным в народе; для подавления беспорядков была применена сила; было ранено и убито несколько крестьян, а высадка турецких войск, в нарушение фирмана 1832 года, так резко усилила недовольство, что в 1894 году Каратеодори подал в отставку.
До этого князья на Самосе правили долго – за 60 лет сменилось всего восемь князей. Но в последующие 18 лет их было уже не менее десяти. После жестокого правления албанца Беровича, который позже прославился своим побегом с Крита, Стефан Мусурос, в будущем – посол в Лондоне, обнаружил, что Ассамблея хочет узурпировать функции князя. Жалобы самосцев снова были услышаны в Стамбуле, и радикальная реформа 1899 года превратила должность князя в тень. До этого князья имели право выбирать себе четырех консулов, по одному от каждого островного района, из предложенного ему списка, в котором было восемь человек. Теперь же он должен был принимать ту четверку, которую выбирала Ассамблея из 39 депутатов плюс митрополит. Князь не имел права ни распускать это собрание, ни приостанавливать его действие. Раздираемый на части требованиями Порты и Ассамблеи и обладая лишь ограниченным правом вето, он был одновременно ставленником Стамбула и пешкой в игре самосских фракций. Так что жизнь во дворце в городе Вати не была усыпана розами.
Князья стали сменять друг друга в быстрой последовательности. Одного отозвали из-за того, что он обвинил жителей Самоса в том, что они потребовали себе в правители князя Николая Греческого, поскольку его брат правил Критом; другой, главным советником которого был его личный парикмахер, попал в Стамбуле в немилость за то, что позволял своим советникам превышать власть; третий, представитель хорошо известной семьи Маврогенисов, основав техническую школу и поощряя развитие сельского хозяйства и раскопки в Герайоне, обнаружил, что местных политиков ему не переубедить.
