Наконец, в 1907 году султан прислал управлять Критом местного уроженца Копассиса, яростного противника всего греческого, правление которого стало самым бурным в истории острова. В 1908 году он отказался созывать Ассамблею и пригрозил вызвать турецкие войска для ее разгона, если она все-таки начнет свою работу. Народ заблокировал его во дворце и стрелял в войска, а турецкий флот подверг обстрелу Вати.
Софулис, ученый, ставший лидером оппозиции, самый влиятельный человек на острове Самос, был вынужден бежать на остров Сирос, откуда он отправил памятную записку трем державам-защитницам, в которой писал, что Турция хочет «превратить Самос в турецкую провинцию». Он также отмечал, что князь нарушил конституцию, увеличив турецкий гарнизон и позволив туркам поднять над казармами свой флаг вместо самосского. Этим он в 1912 году спровоцировал ничем не оправданный обстрел этого независимого острова итальянцами.
Кризис, разразившийся в октябре 1908 года на Ближнем Востоке, заставил жителей Самоса, вместе с критянами, потребовать объединения с Грецией, ибо, будучи с географической точки зрения ближе к Азии, эти острова в расовом и религиозном отношении являлись греческими. 23 марта 1912 года Копассис был убит. Его преемник Веглерис был свергнут Софулисом, который вернулся на Самос с отрядом добровольцев.
Воспользовавшись Балканской войной, Ассамблея Самоса 24 ноября провозгласила объединение с Грецией. Благоразумный премьер-министр Греции принял это решение не сразу, учитывая особое международное положение острова, но 15 марта 1913 года греческая армия официально завладела Самосом, который, после 80 лет автономии, стал со всеми своими 68 949 жителями неотъемлемой частью Греческого королевства.
Глава 19. Революция в Турции (1908–1912)
Летом 1908 года восточный вопрос неожиданно вступил в новую острую фазу. Младотурки, партия сторонников реформ, которых дипломаты считали пустыми мечтателями, уже давно вели тайную пропаганду, быстро распространявшуюся в армии. В 1891 году в Женеве был создан комитет под названием «Союз и прогресс». Позже он перебрался в Париж, а в 1906 году – в Салоники, где получил горячую поддержку у евреев и франкмасонов, составлявших большую долю в населении этого крупного порта в Македонии. Комитет собирался начать революцию 31 августа, в годовщину восшествия на престол султана, но события заставили его поторопиться.
После встречи английского короля Эдуарда VII с русским царем Николаем II в Ревеле члены комитета стали опасаться иностранной интервенции; Абдул-Хамид II, которому шпионы сообщили об агитации, ведущейся в его войсках в Македонии, решил нанести удар первым. Случай, который в любой другой стране не имел бы никакого политического значения, обеспечил заговорщикам помощь албанцев, которых султан всегда высмеивал и боялся, но которым больше всего доверял.
Одна австрийская школа организовала экскурсию в лес, который тянулся вдоль дороги на Митровицу. Однако албанцы, жившие в тех местах, посчитали, что развлечения, в том числе и танцы, которые организаторы собирались устроить во время этой экскурсии, представляют собой разврат, распространяемый мюзик-холлами Ускюба (Скопье). Подозрения селян вызвали и слухи о том, что там будут подняты австрийские флаги. Возмущенные всем этим, албанцы сожгли платформу, сооруженную для танцев, и пригрозили сжечь экскурсионный поезд, если он попытается поехать через глубокое ущелье в районе города Качаник.
Эта угроза встревожила комитет «Союза и прогресса», который опасался, что албанское нападение на австрийских подданных будет использовано Австрией как повод для вторжения в страну, а это нарушит его собственные планы. Несколько членов комитета завели разговор с албанцами Ферисовича, стараясь убедить их присоединиться к революционному движению, и отправили султану телеграмму с требованием возродить конституцию 1876 года.
А тем временем несколько инцидентов показали, что среди офицеров 3-го армейского корпуса ведется революционная агитация. 3 июля в городе Ресен, расположенном неподалеку от озера Преспа, майором Ахмедом Ниязи-беем был захвачен сундук с военным снаряжением и несколькими ружьями. Майор бежал в горы, где возглавил отряд младотурок. Шемши-паша, посланный разогнать этот отряд, был убит в городе Монастир (Битола).
Вслед за этим было убито еще несколько реакционных офицеров; султан, осознав, что не может больше полагаться на албанцев и свою армию, 22 июля назначил великим визирем «маленького» Саид-пашу, либерального политика, который однажды бежал под защиту британского посольства.
Впрочем, время полумер прошло; утром майор Энвер-бей (будущий Энвер-паша) и комитеты в разных концах Македонии провозгласили конституцию, после чего 2-й и 3-й армейские корпуса стали угрожать, что двинутся на Константинополь. 24 июля вышел указ султана, в котором он объявил о восстановлении действия конституции, которая была отменена в 1878 году. Отменялись цензура прессы и шпионская система. Было объявлено о созыве палаты, в состав которой должны были войти 280 депутатов. Их должны были избрать главные выборщики, а этих выборщиков должны были избрать группы, включавшие в себя от 250 до 750 взрослых мужчин старше 25 лет.
Велика была радость людей, когда выяснилось, что все это правда. На несколько дней Македония превратилась в Утопию. Энвер-бей заявил, что «деспотическое правление» уничтожено. «С этой минуты, – вскричал горячий лидер революции, – мы все – братья! Нет больше ни болгар, ни греков, ни румын, ни евреев, ни мусульман; под одним и тем же небом все равны, и мы гордимся тем, что мы – османы».
В городе Сере президент Болгарского комитета обнял греческого архиепископа; в Драме революционные офицеры бросили в тюрьму турка, оскорбившего христианина; на одном армянском кладбище процессия турок и армян выслушала молитвы за упокой души жертв армянской резни, которые читали священники обеих конфессий – мусульмане и христиане; в Самсуне турки целовали бороду греческого священника; в Триполи турки и арабы вместе присутствовали на благодарственных службах. Болгарские разбойники сдались властям, и бандит Санданский был принят, как блудный сын.
Даже осторожное британское правительство, которое, как ожидали, скептически отнесется к этому неожиданному превращению восточного самодержавия в конституционную монархию, поспешило заявить устами Эдуарда Грея, что «македонский вопрос и другие аналогичные вопросы прекратят свое существование».
Магическое слово «конституция» произвело необыкновенное воздействие на британских либералов. Сначала они решали вопрос: не окажутся ли младотурки теми же старыми турками, но с налетом парижской культуры и без всякой веры, а потом с энтузиазмом приветствовали создание партии «Единение и прогресс». Сторонники болгар превратились в союзников турок; британского посла на вокзале Стамбула встретила османская делегация; популярность Великобритании в Турции достигла таких высот, каких она не имела со времен Биконсфилда.
Находились, однако, люди, которые предсказывали, что положение христиан в Турции не улучшится, а еще больше ухудшится и новое правительство неизбежно поставит перед собой цель уничтожить их всех до единого. Греки с самого начала отнеслись к революции в Турции с подозрением; в Аравии и Армении реакционные паши попытались бороться с новым веяниями, но у них ничего не вышло.
