Так нетерпение британской публики, возбужденной газетами, и давление, оказываемое французским императором, который написал царю письмо от имени королевы Виктории и получил в ответ оскорбительные намеки на отступление (бегство) французов из Москвы в 1812 году, заставили британское правительство сделать опрометчивый шаг, даже не дождавшись ответов от двух своих вероятных союзников.
Британский ультиматум сообщал правительству России, что его отказ или нежелание прислать ответ в течение шести дней со дня получения этого ультиматума, с обещанием вывести до 30 апреля все войска из княжеств, будут рассматриваться как объявление войны. Французский ультиматум с теми же самыми условиями был прислан тогда же. Русское правительство отказалось на них отвечать, и 27 марта аналогичные послания были отправлены британским и французским суверенами в парламенты своих стран; на следующее утро было опубликовано объявление Британией войны России. В нем были перечислены все фазы развития кризиса и проблемы, которые привели к решению начать войну; но не объяснялось, почему Великобритания и Франция решили стать защитниками дела, которое затрагивало Пруссию в такой же мере, как и их самих, а Австрию – даже в большей степени. Главным вопросом, породившим этот ультиматум, была оккупация Россией двух княжеств на Дунае, а ведь это была проблема Австрии, а не Франции и Англии.
11 апреля прислал свой ответ русский царь Николай I; через 12 дней, в манифесте, изданном для русского народа, он объяснил, что война была вызвана религиозными причинами и стала неизбежной.
24 марта князь Горчаков, командующий оккупационной армией и горячий поклонник Британии, уже форсировал Дунай и вошел в Добруджу. Это напомнило политикам, получившим классическое образование, о «Письмах с Понта», которые сочинял в этом отдаленном регионе ссыльный Овидий.
К тому времени уже были подписаны два договора: один – между двумя западными державами и Турцией, в котором Великобритания и Франция обещали защищать Османскую империю, а Турция обязалась не заключать сепаратного мира с Россией; другой – между Великобританией и Францией о совместных действиях против царя. Циники, прочитав оба этих документа, могли бы с улыбкой вспомнить о том, как французский император незадолго до этого говорил, что «империя означает мир», и как русский царь отождествлял мирный договор с британским народом!
Что касается Австрии и Пруссии, то на бумаге они поддержали «шаг, прямо предпринятый Францией и Англией… ибо он был основан на праве», поскольку он гарантировал защиту территорий друг друга от нападения, и, желая «избежать какого-либо участия в войне, резко осуждали неопределенную продолжительность оккупации территорий на Нижнем Дунае». Обе германские державы заявили, что они вступят в войну только в том случае, если Россия захватит княжества или нападет на земли Балканского полуострова или пройдет по ним. Впрочем, Россия делала и то и другое. Тем не менее 23 мая правительства четырех держав заявили, что «целью их объединенных усилий было и будет сохранение целостности Османской империи и освобождение той части ее территории, которая была оккупирована Русской армией».
А тем временем провожаемый бурными восторгами британский флот под командованием сэра Чарлза Нейпира, героя Акры, отправился в Балтийское море. С места стоянки его провожала лично королева Виктория.
Однако Балтийская экспедиция Нейпира жестоко разочаровала англичан; захват одного-единственного острова стал очень слабой компенсацией того, что эскадра не смогла разбить русский Балтийский флот и овладеть русским арсеналом в Кронштадте
[56].
Русский колосс оказался уязвимым не на севере, а на юге. Армии союзников, где британцами командовал лорд Реглан, ученик и секретарь Веллингтона, а французами – маршал Сент-Арно, алжирская репутация которого была подтверждена в глазах Наполеона III участием в государственном перевороте, высадились и встали лагерем на берегу Дарданелл неподалеку от того места, где пять веков назад турки создали свое первое поселение в Европе. Отсюда в июне они двинулись на Варну, теперь – крупнейший порт Болгарии, а в ту пору – главный черноморский порт на европейской территории Турции.
Однако своими первыми успехами турки были обязаны вовсе не армиям союзников, а энергии трех молодых британских офицеров.
Ветеран боев за Кавказ Иван Паскевич, который возглавлял русскую армию в последней Русско-турецкой войне, посоветовал царю овладеть сначала крепостью Силистрия, которую русские войска взяли 25 лет назад; в мае он отправился туда, чтобы выполнить свой план. Но планы взявшего Эривань военачальника были расстроены английскими военными: капитаном Батлером и лейтенантами Несмитом и Баллардом, которые возглавили оборону крепости и вызвали уважение мусульман. В те дни земляные укрепления Араб-Табии, о которых много говорилось во время дипломатических переговоров 25-летней давности, сделались знаменитыми в Англии, где описания героических подвигов ее храбрых защитников читались с большой гордостью, которую усиливал тот факт, что ее защитниками были их соплеменники.
Когда Батлер был смертельно ранен, на его место встал Баллард; и так сильно было сопротивление оборонявшихся, что 22 июня старый воин Паскевич вынужден был снять осаду
[57].
Через две недели Баллард и шесть других молодых британских офицеров форсировали Дунай вместе с турецкими войсками и разбили русских под Журжей
[58]. Горчаков не решился возобновить наступление. Он отошел в Бухарест, оставив низовья Дуная в руках турок, а 2 августа последний русский солдат пересек Прут.
Этому отступлению способствовали не столько храбрость турецких солдат и горсточки британских офицеров в Силистрии при Журже, сколько угрозы со стороны Австрии. 3 июня Австрия потребовала, чтобы царь вывел свои войска из Дунайских княжеств; легкость, с которой ее войска могли их оккупировать, подкрепила эти требования, да и Пруссия обещала свою помощь.
Через одиннадцать дней после этого австрийский император подписал с Портой соглашение, обещая «использовать все средства», даже силу, «чтобы добиться вывода русских войск из Дунайских княжеств… чтобы восстановить здесь законное положение дел», и вывести свои войска сразу же после заключения мира. Для осуществления этого плана австрийское правительство отправило в британскую штаб-квартиру своего офицера для согласования плана совместных действий.
