А тем временем партия действия, образованная эмигрантами, подняла в Болгарии древний флаг страны, на котором был изображен лев. В 1867 году два небольших отряда под командованием Панайота Хитова и Тотьёва переправились на другой берег Дуная, но благоразумные крестьяне не верили в успех этого движения. Так оно и вышло – восстание было подавлено с чрезмерной жестокостью. Несколько уцелевших участников пробились к сербской границе; в Свиштове
[81] была устроена резня; но безрассудный поступок Мидхата, застрелившего на австрийском пароходе двух пассажиров, которых он обвинил в соучастии, вызвал протесты держав, и он был отозван. Порта вовсе не жалела о предлоге, который помог ей устранить чересчур независимого губернатора, но христиане со смешанными чувствами отнеслись к удалению человека, который всячески охранял их материальные интересы, но одновременно был самым сильным противником их национальных чаяний. В течение последующих шести лет провинцией правили пять губернаторов, сменявших друг друга; и только один из них попытался продолжить дело Мидхата.
Второе революционное движение, рожденное стремлением Михаила Обреновича поднять общее славянское восстание, не было остановлено убийством принца. Сербское регентство, занятое внутренними делами, безуспешно пыталось приструнить болгарских эмигрантов в Бухаресте. Группа хорошо обученных добровольцев снова развернула между Дунаем и Балканами стяг со львом, и, хотя этот отряд был почти полностью уничтожен, мужество его бойцов поразило всех – и турок, и христиан. Среди тех, кого их судьба вдохновила на борьбу за спасение своей страны, был будущий премьер-министр Болгарии Стамбулов, в ту пору еще подросток, живший в Тырново.
Восстание на Крите и война в Греции заставили турецких государственных мужей последовать советам, данным Фуад-пашой в его политическом завещании: «как можно тщательнее изолировать греков от других христиан», а также «вырвать болгар из-под владычества христианской церкви».
Мехмед Эмин Али-паша, недавно приехавший с Крита, поддержал мнение Фуад-паши, а русский посол в Стамбуле граф Игнатьев выступил за создание отдельной болгарской церкви в интересах панславизма. Константинопольский патриарх, на которого оказали давление, посоветовал турецким министрам изучить каноны христианской церкви, однако турки, которым было предложено изучить христианскую теологию, предпочли обратиться к аргументам государственного управления.
11 марта 1870 года был издан фирман о создании Болгарского экзархата, который охватывал весь Дунайский вилайет, за исключением городов, населенных в основном турками, и селений вроде Варны. В этот же вилайет вошли ставшие теперь городами Ниш и Пирот. В фирмане также говорилось о том, что другие места могут перейти под власть экзарха в том случае, если за это выступит две трети их населения. Экзарх должен был получить берат от султана, который разрешал бы ему упоминать в своих молитвах имя патриарха; только после этого ему передавалось освященное масло (миро).
Оба народа сразу же осознали важность этого указа, который заложил основы новой власти на Востоке; в европейской части Турции слова «христианин» и «грек» перестали быть синонимами.
Болгары благодарили Али-пашу за его щедрость, а патриарх начал борьбу против этого фирмана. Ему удалось отложить на два года назначение первого болгарского экзарха. После этого, решив, что сопротивляться дальше невозможно, константинопольский патриарх отлучил от церкви экзарха и его священников, объявив их раскольниками. С этого момента между сторонниками патриархата и экзархата началась война не на жизнь, а на смерть; Македония превратилась в поле битвы соперничавшей греческой и болгарской пропаганды.
Епископства стали пешками в политической борьбе; крестьяне убивали друг друга во имя враждующих церковных учреждений. Болгарский экзархат принес с собой не мир, но войну. С 1872 года экзархи жили не в Тырново, месте пребывания средневековых патриархов, и не в Софии, современной столице Болгарии, а в Стамбуле, подчеркивая свои претензии на церковную власть над болгарами, населявшими земли Турецкой империи, которые не выполнили своего обещания.
Создание экзархата не успокоило болгарских революционеров, живших в Бухаресте. Их лидерами после смерти Раковского стали бывший дьякон Васил Левски и писатель Любен Каравелов. Они утверждали, что Болгария должна освободить себя сама и ей нужен не экзарх, а руководитель восстания. В 1870 году в Бухаресте состоялся тайный съезд, который разработал программу освобождения Болгарии в ходе революции, которая должна была быть направлена не против турок как таковых, а против турецкого правительства. Необходимо было заключить союзы с другими балканскими государствами. В Болгарии стали создаваться местные комитеты, а «Апостолы», руководимые Левски, пересекали страну во всех направлениях.
Ячейки болгарских «Апостолов», напоминавших греческое Братское общество, возникали по всей стране; в них входили крестьяне и мелкие торговцы. Все шло хорошо до тех пор, пока один космополитичный авантюрист, вступивший в общество, не скомпрометировал его разбойным нападением на турецкий конвой. Власти, расследовавшие это дело, обнаружили, что среди нападавших были не только разбойники с большой дороги, но и революционеры; Левски был ранен, арестован и казнен. На том месте в Софии, где его повесили, теперь стоит памятник.
Было обнаружено, что в заговоре участвовал и Каравелов; турецкое правительство потребовало от Румынии его выдачи. После того как молодые товарищи обвинили его в присвоении общественных денег, Каравелов отошел от революционной деятельности и стал писателем.
Россия в 1870 году, помимо создания Болгарского экзархата, добилась еще одной дипломатической победы. Воспользовавшись Франко-прусской войной и неспособностью Франции помешать, канцлер Горчаков 31 октября выпустил циркуляр, в котором объявил, что Россия больше не будет связывать себя статьями Парижского договора, касающимися Черного моря. Граф Гренвиль, тогдашний министр иностранных дел Великобритании, в ответ указал на то, что одна сторона, подписавшая договор, не может отказаться от его условий, не получив согласия других сторон. Действия Горчакова вызвали большое возмущение, особенно в Соединенном Королевстве, где память о Крымской войне была еще свежа. Многие понимали, что русский министр не решился бы на такой шаг, если бы не был уверен в поддержке Бисмарка.
Ради проформы Бисмарк
[82] предложил провести конференцию, которая начала свою работу в Лондоне в январе 1871 года; на ней присутствовали представители держав, подписавших Парижский договор, за исключением Франции. Статьи договора, касавшиеся нейтрализации Черного моря, были отменены; султану было позволено в мирное время пропускать через Дарданеллы и Босфор флоты своих союзников и друзей; работа Европейской комиссии по Дунаю была продлена на 12 лет; сооружения, уже созданные здесь, были объявлены нейтральными, и Порта получила право вводить в эту реку свои военные корабли.
