Солсбери получил такие инструкции: основой урегулирования должна стать целостность Турецкого государства; неоходимо добиться для Боснии, Герцеговины и Болгарии такой автономии, которая позволила бы их жителям иметь некоторый контроль над своими делами; сохранить статус-кво в Сербии, отдав ей Малый Зворник, и увеличить территорию Черногории, присоединив к ней герцеговинские районы Пива, Дробняк, Баньяни, Зубчи и порт Сутоморе. Эти районы ничего не давали османскому казначейству, но их передача могла бы, по мнению англичан, успокоить князя Николая.
Конференция, впрочем, была обречена на провал. 23 декабря, пока делегаты работали, неожиданно раздались артиллерийские залпы, которые отвлекли их внимание от бумаг и протоколов; им объяснили, что пушки объявляют народу о введении конституции. В стране будет создан двухпалатный парламент – сенат, члены которого будут назначаться пожизненно, а также палата депутатов, избираемая по принципу – 1 делегат от 50 тысяч человек. Все османы (так с той поры должны были называться подданные султана, независимо от их национальности) будут равны перед законом.
Но Солсбери не купился на обещания парламента Мидхата, как его назвали в честь либерального политика, только что вернувшегося к власти. Когда турки заявляли, что в реформах, предложенных на конференции, нет никакой необходимости, поскольку теперь у Турции есть конституция, умудренный опытом британский политик отвечал, что конституция, особенно в Западной Европе, должна просуществовать какое-то время, чтобы дать свои плоды, и что в Турции «невозможно появление народных лидеров, которые, даже если они появятся, могут быть отправлены в ссылку по одному лишь слову султана».
Тогда турецкие депутаты доказали, что они владеют по крайней мере одним парламентским искусством – искусством обструкции. Во имя целостности Османской империи, которая стала краеугольным камнем их конституции, они отвергли или отказались обсуждать основные предложения своих зарубежных коллег. Когда было произнесено слово «Болгария», они сначала сделали вид, что такое слово им неизвестно, а потом заявили, что этим географическим термином обозначают регион севернее Балкан. Они наотрез отказались улаживать давно назревший вопрос о селении Малый Зворник (Мали-Зворник), хотя им указали, что это селение было отдано Сербии во время проведения границы согласно Адрианопольскому договору 1829 года, а также императорским указом 1833 года; что теперь оно потеряло всякое стратегическое значение, и султан может распространить на него свою власть. Но Солсбери напрасно напоминал Мидхату об уроках 1828 года и потере Греции; Национальный совет, созванный ради этой цели, отказался принять предложения конференции, среди которых главными были следующие: установление границы с Черногорией и дарование автономии Болгарии, Боснии и Герцеговине. Этими государствами должны были управлять генерал-губернаторы, назначаемые Портой с согласия великих держав.
На этом в январе 1877 года работа конференции завершилась; и Горчаков
[86] в циркулярной ноте, отправленной другим заинтересованным правительствам, спрашивал, какие меры они могли бы предложить для того, чтобы Турция приняла условия Европы. Покидая Стамбул, Солсбери заявил, что он и его коллеги «пытались спасти Турцию», но она не позволила им это сделать; с этого момента он стал считать войну неизбежной.
Тем не менее поездка в турецкую столицу принесла свои плоды; Солсбери понял, что обычный британский консул, глазами которого правительство Соединенного Королевства смотрит на Балканский полуостров, получает информацию в основном от турецких чиновников, и поклялся провести реформу консульской службы. С этого и началась ее реорганизация; но даже сейчас (в начале XX в.) министерство иностранных дел Британии во многом зависит от небританских консулов, хотя очевидный перекос, который поражает человека, читающего объемные голубые книги 35-летней давности, почти полностью исчез. И этому способствовал, среди прочего, Солсбери.
Британское правительство сделало новую попытку сохранить мир. В Лондоне состоялась еще одна конференция, и 31 марта представители держав подписали протокол, в котором признавалась необходимость заключения мира между Турцией и Сербией, говорилось о необходимости спрямления границы Черногории и свободного пользования рекой Буной, которая вытекает из озера Скутари (Шкодер). Державы также настаивали, чтобы Порта перевела армию в мирное положение.
А тем временем Мидхат-паша был смещен со своего поста, а с его уходом испарились и все надежды на проведение серьезных реформ; парламент, который он создал, не имел опыта участия в общественной жизни, зависел от правительства и поддержал последнее, когда оно отвергло Лондонский протокол. Война стала неизбежной; Россия подписала военную конвенцию с румынским князем, который дал согласие на проход русских войск через свою территорию. 24 апреля русская армия пересекла европейские и азиатские границы Турции; началась четвертая и последняя в XIX веке Русско-турецкая война. Через пять дней военные действия возобновила и Черногория.
И турки, и русские понимали, что ключевой фигурой в этой ситуации была Румыния. Не имея флота на Черном море, где господствовал турецкий флот, русские могли атаковать Турцию только на суше; а в Европе Румыния предоставляла им все возможности для этого. Князя Карла (короля) очень раздражало его положение вассала, которое на самом деле доставляло больше неприятностей не ему, а народу Румынии. С момента своего восшествия на престол он мечтал поскорее сбросить ненавистное турецкое иго. Но «красные», понимавшие, что независимость Румынии будет куплена отказом от той части Бессарабии, которая вернулась в страну в 1856 году, точно так же, как независимость Италии была куплена отказом от Ниццы и Савойи, до 1876 года противостояли желанию князя. Тогда он решил избавиться от нерешительного консервативного кабинета, который проработал пять лет, и назначил премьером Братиану.
Как это часто бывает, ответственность за страну изменила идеи радикалов, и Братиану начал переговоры с Россией об участии румынской армии в будущей войне. Соглашение об этом было передано в парламент, когда русские войска уже вошли в страну, но даже после этого оно было одобрено после сильного сопротивления оппозиции. Некоторые указывали, что это нарушает условия Парижского договора и что обещание России «сохранять и защищать целостность Румынии» вовсе не гарантировало, что это так и будет.
Другие, в целом одобряя конвенцию, выступали против активной помощи русским войскам. Но на этом настаивали сам князь и премьер-министр; и хотя Горчаков высокомерно ответил, что Россия «не нуждается в помощи румынской армии», за что вскоре был наказан тяжелыми боями под Плевной (Плевен), – румынам все-таки пришлось воевать с турками. Порта, ожидавшая, что Румыния, ее вассал, поможет ей в борьбе с Россией, не только заявила протест, но и подвергла обстрелу румынский город Калафат – это не только заставило Румынию вступить в войну с Турцией, но и 21 мая объявить о своей независимости.
