Конечно, сегодня у нее была веская причина нервничать: порт Добродетель был полон вооруженных охранников и тех же самых «оловянных солдатиков», которые когда-то едва не сбросили с неба «Каменное облако». Ее взгляд снова и снова возвращался к мрачным орудийным башням, выглядывающим из-за верхушек пальм в горшках. Их тупые очертания напоминали матрешек, хоть она и никогда не видела куклу с пушками вместо рук. Она очень хорошо осознавала тот факт, что у нее нет никакого оружия, а только пустой военный корабль для поддержки. Оставалось надеяться, что отец был прав насчет ценности прямой спины и крепкой хватки, потому как сейчас ей больше не на что было положиться.
С тех пор как Байрон назвал Джорджину Хейст «одной из лучших», Эдит с нетерпением ждала встречи с ней. Но даже при этом она была приятно удивлена тем, как сильно ей понравилась златогрудая блюстительница. Хейст была очаровательно откровенна и разделяла нелюбовь Эдит к пышным зрелищам. Когда Хейст посоветовала Волете произвести впечатление на двор и короля Леонида, Эдит решила, что блюстительница не так уж верна кольцевому уделу, по крайней мере не только ему. Она была готова помочь им ориентироваться в местной культуре. Возможно, она окажется другом или хотя бы полезным гидом.
Через минуту после того, как золотоволосая компаньонка увела Волету и Ирен, король Леонид объявил, что они должны обойти вокруг пирамиды, потому что это – чудо Башни, которое его почетные гости непременно должны увидеть. Эдит согласилась на прогулку, но отклонила приглашение короля прокатиться с ним на одной из лошадей механического каравана. Когда регент взобрался на орла без клюва, Эдит обратила внимание на надпись над входом в пирамиду и спросила, что означает это «Незаконченное рождение».
Леонид ответил:
– Об этом надо будет спросить у малыша, когда он родится!
Взъерошенный король катался на карусели, разливая шампанское для лордов и леди, которые рысью бежали рядом с ним. Эдит же обнаружила, что стала мишенью для королевских советников, и каждый локтями расчищал себе немного места, чтобы пройтись рядом с ней и познакомиться – поскольку король их представить забыл, случайно или намеренно.
Генерал Андреас Эйгенграу – командующий Королевским флотом и хранитель внутреннего мира – представился с усталым очарованием. Он казался человеком, нуждающимся в отдыхе, но также и смирившимся с тем, что никогда не получит желаемого. Эдит узнала его по записям бабочки, сделанным в гостиничном номере Сенлина, когда местная полиция пришла расспрашивать «боскопа» об убийствах. В реальности он казался еще выше, чем на пленке.
Эйгенграу поздравил ее с командным постом, назвав «Авангард» самым потрясающим кораблем, который когда-либо видел. Он заверил гостью, что она в надежных руках у блюстительницы Хейст. Прежде чем уступить свое место рядом с ней, он сказал:
– Надеюсь, вы расскажете Сфинксу, какой мы законный и упорядоченный удел. Наше превосходство – свидетельство нашей добродетельности. Если кто и заслуживает веры и даров Сфинкса, так это мы, пелфийцы.
Встретившись с ним взглядом на прощание, Эдит обнаружила, что глаза этого мужчины вовсе не такие сонные, как показалось вначале. Он был проницательным и умным человеком.
Королевский казначей, кронпринц Пипин Ле Мезурье, представился следующим. Он был братом короля, хотя Эдит не видела никакого сходства. У него было полное лицо, рыжеватые волосы и толстые руки и ноги, вероятно, скорее от излишеств, чем от физических упражнений. Он носил пояс на талии, который неестественно поднимал грудь, придавая ему очертания тюленя. Неторопливая прогулка вокруг пирамиды, казалось, была для него самым серьезным упражнением за последние недели. Он тяжело дышал и говорил с Эдит так, словно она была последним здравомыслящим человеком в мире дураков. Эдит не сомневалась, что это обращение не имеет никакого отношения к ней, а только к его собственным планам.
– Эти верхние Дома думают, что мы бедны, потому что сидим так низко в курятнике, но при этом неустанно покупают у нас одежду, не так ли? Постоянно наполняют наши сундуки золотом. Конечно, вы это знаете. В конце концов, вы же здесь! Вы в курсе, кто из нас перспективнее. Моя проблема как казначея заключается в том, чтобы найти инвестиционные возможности столь же большие, как и наш капитал. Я вижу в Сфинксе достойного делового партнера. Уверен, это не удивительно для такой умной женщины, как вы. Лично я думаю, что в тот день, когда он перестанет раздавать свои чудеса и вместо этого начнет их продавать, он станет самым богатым человеком в Уре. Схема этого военного корабля, похожего на топор, стоила бы десять тысяч мин. Наверное, даже двадцать. Знаете, если бы вы оставили мне чертежи, я бы дал вам более конкретную оценку.
Эдит отклонила это предложение. Ле Мезурье ни разу не взглянул ей в глаза, пока фыркал и болтал у ее локтя. Кронпринц, возможно, и попытался бы подмазать ее еще больше, но ходьба оказалось для него слишком тяжелым упражнением, и он вынужден был оставить начинание на полпути.
Последним советником в ближайшем окружении короля был маленький человечек, который представился великим герцогом Горацием Гардоном, городским управляющим. У него были очки с толстыми линзами, неуместные жидкие усы и вид человека, которому сообщили, что его подвал затопило. Он был моложе прочих королевских советников лет на двадцать, но работа состарила его, лишив сперва большей части шевелюры, затем стерев румянец со щек, да и спина его теперь отнюдь не выглядела такой уж накрахмаленной. Гардону не терпелось услышать, что гостья думает о маршруте парада и о приеме, который ей оказали. Эдит заверила его, что все было очень хорошо, но это оказалось недостаточным комплиментом. Гардон был из тех людей, которые любят усиливать похвалы посредством самокритики. Он оплакивал отсутствие своего обычного церемониймейстера, который свалился с простудой, извинялся за дворников, которые слишком густо насыпали конфетти на дорогу, и ругал себя за то, что не организовал больше знамен, чтобы отметить это историческое событие. Эдит терпеливо похвалила Гардона по каждому пункту, что, казалось, вполне его удовлетворило. Когда их путешествие вокруг пирамиды приблизилось к завершению, Гардон сказал, что король Леонид был бы очень признателен за частную консультацию в королевском дворце.
Эдит, конечно, согласилась, хотя и была разочарована, узнав, что Джорджина не поедет.
– Из меня лучший констебль, чем советник, – объяснила Хейст. – Я никогда не вносила большого вклада в важные разговоры. Не то чтобы меня об этом просили. Когда закончите, можем встретиться и выпить, если хотите. – Хейст указала вверх на тусклое созвездие бело-голубых прожекторов. – Видите сапог? Его носок нависает над пабом на крыше под названием «Надежда и гордость». Это милое, тихое местечко. Не слишком эффектное. Обычно я бываю там около четырех. И еще один совет: постарайтесь не принимать участия ни в каких королевских ужинах, если сможете, иначе весь вечер вас будут демонстрировать, как выставочную гончую.
Эдит, королю и его советникам идти пришлось совсем недалеко. Дворец выходил окнами на площадь. Когда они пересекали молочно-белый торговый пассаж, король Леонид бросал пригоршни леденцов детям, которые шли за ними стайкой. Дети радостно визжали, а король запрокидывал голову и громко кричал. Эдит подумала, что если он и не сумасшедший, то уж точно со странностями. И его дом казался таким же.
