Огненные стрелы поразили огромную оболочку в дюжине мест. Волны оранжевого пламени заструились по шелковистой шкуре.
Ноги Ирен задрожали и подкосились.
Казалось, на траверзе у корабля Сфинкса ненадолго взошло солнце. Взрыв согрел ей лицо.
Стоя на коленях и прижимая к сердцу Волету, Ирен смотрела, как «Авангард» падает с небес.
Черная тропа
Надежда – сон. Отчаянье,
кошмар. И лишь
борьба в ночи реальна.
Джумет. Чашу ветра я изопью
Сенлин понятия не имел, каким образом Финн Голл превратился из богатого импортера в нищего хода, но предполагал, что его катастрофический уход из порта бывшего нанимателя сыграл свою роль в падении этого человека.
И похоже, нечто большее, чем простое невезение, вернуло Сенлина на орбиту Финна Голла. Нет, Голл был не из тех, кто полагается на совпадения. Он был человеком, который предпочитал перестраховываться, предусматривать пути отступления и создавать хитроумные западни. Из всех людей, с которыми Сенлин пересекался в Башне, именно Голл казался наиболее склонным к мелочным обидам и терпеливым в своей мести. Сенлин не сомневался: если бывший властелин порта сочтет, что ему причитается какой-то долг, он потребует его вернуть. Хотя предпочтет ли Финн получить компенсацию золотом или кровью, еще предстояло разобраться.
Но сразу стало ясно, что преступления капитана Мадда хорошо известны в лагере фанатиков. Мадд и его команда вторглись в основной лагерь движения, захватили бочонок с порохом и прикончили одиннадцать ходов, ранив вдвое больше во время побега.
Сенлин ненадолго задумался, не попытаться ли подредактировать эту историческую хронику. Дело в том, что он отправился в Золотой зоопарк в надежде на честную и открытую сделку, а вместо этого стал жертвой фальшивого гостеприимства Марата. Именно Марат послал своих людей разграбить «Каменное облако» и обглодать его до самых ребер. Сенлин и его команда пошли на преступления, обороняясь. В остальном они были невиновны. Пусть Волета и совершила набег на кладовую…
Но Сенлин был не так глуп, чтобы надеяться урезонить разъяренную толпу. Не видя лучшего выхода, он продолжал настаивать на том, что изменился. Он совершенно другой человек. Теперь он ход. Да, в прошлом он принимал немало презренных обличий, вел множество жизней под разными псевдонимами, но все эти личности мертвы. И разве недавними деяниями в Пелфии он не доказал подлинность своего преображения?
Видя, что большая часть толпы все еще колеблется, Сенлин заявил о желании выучить новый язык. И, изо всех сил стараясь не вздрогнуть от лжи, крикнул напирающим массам:
– Написанное слово лишь делает праздные умы более ленивыми, а продажные – более опасными!
– Ты действительно в это веришь? – спросил Содик, теперь уже скептически относясь ко всему, что говорил Сенлин. – Скажи мне, капитан Мадд, что, по-твоему, стирание привносит в наш мир?
Мысли Сенлина неслись как безумные. Как ответил бы фанатик? Конечно, обвинил бы знание, а не тех, кто его применяет, как азартный игрок винит во всем карты, а не собственную игру.
– Представьте себе, что наша раса потеряла бы хотя бы формулу пороха! – выпалил он. – Разве это не было бы потрясающе? Представьте себе, что мы могли бы забыть процесс захвата водорода, его хранения и использования. Мы истекаем кровью из-за собственного ума, не так ли? Мы околдованы книгами!
Вопли толпы несколько притихли, хотя охлаждение одних страстей, казалось, раздувало пламя других. Несколько ходов потребовали снова надеть на него клобук, и Сенлин содрогнулся, когда кто-то предложил засыпать в эту штуку многоножек, прежде чем закрепить на голове.
Но чем сильнее кричала толпа, тем спокойнее выглядел Содик. Сенлин видел, что он больше озадачен, чем разгневан. Похоже, ему было трудно примириться с тем фактом, что его спас капитан Мадд, убийца ходов.
Внезапно Содик рявкнул разъяренным товарищам, чтобы они возвращались к своим делам. Кто-то ведь должен ухаживать за грибными грядками, опорожнять ловушки для жуков и нянчить младенцев? Фанатики разошлись сразу и безропотно, все, кроме Финна Голла, который сел на каменную скамью перед журчащим фонтаном. Бывший властелин порта пошевелил задом, устраиваясь поудобнее и давая понять, что никуда не денется.
– Чего ты хочешь, ходдер Финн? – Усталость в голосе Содика намекала на сложные отношения.
Голл выглядел изможденным и постаревшим больше, чем на те полгода, что прошли с их последней встречи. Хотя, конечно, отчасти перемены в облике были связаны с наголо выбритой головой и отсутствием сшитого на заказ одеяния. Теперь он был бледен, как репа, и одевался в лохмотья. В его щетине было больше серебра, чем черного. Однако выражение лица и жесты оставались такими же молодыми и энергичными, и Сенлин увидел призрак человека, который однажды беседовал с ним на пивной карусели.
– Чего я хочу? – переспросил Голл, прижимая короткие пальцы к надутой груди в неубедительной пантомиме невинности. – Я лишь хочу помочь товарищам-ходам. И конечно, я хочу увидеть Башню стертой до пенька не выше, чем табурет. Я хочу закинуть больные ноги на эту старую колонну и…
– Ну говори уже, Финн, – сказал Содик, взмахнув рукой.
– Ну предположим, я хочу награду за обнаружение этого преступника.
– Эй, погоди-ка, – вмешался Тарру. До этой минуты Джон молчал и только выражал общее потрясение, предположительно во благо лагеря. Его поведение было достаточно убедительным, чтобы Сенлин засомневался, остался ли друг-громила на его стороне. – Ты никого не обнаружил! Я притащил этого негодяя сюда. Если кто и заслуживает награды, так это я!
– Ты? Да ты даже не знал, кого ведешь! – Голлу пришлось до смешного запрокинуть голову, чтобы посмотреть на Джона сверху вниз, хоть ему это и удалось.
– Я знал, что это кто-то особенный. Клобуки не надевают на кого попало.
– Вот что я тебе скажу: ведро оставь себе, а я возьму человека, – заявил карлик.
Содик поднял руку. Раньше этот жест делал его похожим на сдержанного ученика, но теперь Сенлин подумал, что он больше напоминает старика в кафе, устало пытающегося привлечь внимание официанта.
– Ходдер Джон, ходдер Финн, я не уверен, что у вас есть равные права на этого человека, но нахожу ваше рвение поживиться одинаково отвратительным. Награда предназначалась для того, чтобы привлечь помощь посторонних. А вовсе не для того, чтобы последователи опустошили нашу казну. И поверьте, ста мин недостаточно, чтобы выкупить любого из вас. Вы – ходы. Вы всегда будете ходами. Если хотите сбежать с Черной тропы, единственный способ – уничтожить ее. – Грудина старого хода выпирала, словно кираса. – Но почему я трачу воздух на вас двоих? Жадность сделала вас забывчивыми. Никто из вас еще не передал этого человека ходдеру Люку, а ведь таковы условия вознаграждения.
– Тогда я закончу то, что начал, – заявил Тарру, схватив Сенлина за руку.
