– Датчанин или сакс?
Голоса на время умолкли.
– Не знаю, – ответил первый голос.
Гейрмунн услышал плеск. Его вытаскивали из воды. Открыв глаза, он увидел две темные фигуры, стоящие над ним.
– Не датчанин, – сказал один.
– Да и на сакса не похож.
– У него саксонский нож.
– Что делать будем?
– Поступим, как с другими. Возьмем то, что пригодится, а тело вернем реке.
Это были датчане.
– Норвежец я, – произнес Гейрмунн, едва шевеля языком.
– Ты слышал?
– Не знаю. Он…
– Не сакс, – продолжал Гейрмунн, стараясь говорить как можно громче, но изо рта вырывался только шепот. – Я… норвежец. Гейрмунн, поклявшийся… Гутруму.
Датчане снова умолкли.
– Отнесем-ка его в шатер, – сказал один из них. – Там и разберемся, кто такой.
– Согласен. Возьмешь с того боку?
Гейрмунн почувствовал, как его поднимают. Голова моталась из стороны в сторону. Перед глазами мелькали искры и угли. Голову сдавила боль, словно некий проклятый кузнец воспользовался его головой как наковальней. Гейрмунн плотно зажмурился, а когда снова открыл глаза, увидел очертания лагеря. Вскоре его внесли в шатер.
– Положите здесь, – послышался новый голос.
Мир качнулся, и вскоре Гейрмунн ощутил, что под ним не мягкая речная вода, а твердая земля.
– Я сообщу ярлу Гутруму, – сказал кто-то, и одна тень отодвинулась.
– Жить он будет? – поинтересовался другой.
Чьи-то пальцы ощупали ему голову в месте удара, вновь подняв волну обжигающей боли.
– Думаю, череп у него цел. Раны я перевяжу. А жить… жить он будет.
Этих слов Гейрмунну было достаточно, и он перестал удерживать слабую нить, связывающую его разум с реальностью, провалившись в бездонную пустоту.
Когда он проснулся, в глаза хлынул раздражающе яркий дневной свет. Он прикрылся ладонью и почувствовал на голове повязку.
– Это ты, – произнес знакомый голос. – И как ты здесь оказался?
Гейрмунн поднял взгляд, сощурился и увидел стоящего перед ним Гутрума.
– В последний раз я тебя видел, когда ты добровольно прыгнул за борт, – сказал датчанин. – А теперь мы выловили тебя из реки. Как такое возможно?
– Этот рассказ… – Голос Гейрмунна будто продирался сквозь песок в горле, зато в голове звучал оглушительно. – Долго рассказывать.
– Ты же по всем меркам должен был умереть.
Снова тот же взгляд, каким Гутрум смотрел на Гейрмунна тогда, перед прыжком за борт. Но сейчас во взгляде ярла читалось еще большее сомнение, подозрение и даже страх.
– Адская Шкура, тебя не должно быть среди живых. Кто ты такой?
Их окружали не бурные морские волны, а стены шатра, однако Гейрмунн ощущал те же недоверие и опасность, а его разорванный ум силился подыскать нужные слова. Голова под повязкой продолжала болеть. Ему отчаянно хотелось снова провалиться в сон. Надо как-то оправдаться перед Гутрумом. Он должен завоевать доверие датчанина.
– У меня…
Гейрмунн достал из туники браслет Вёлунда и показал Гутруму.
Датчанин молча взял браслет и стал пристально разглядывать.
– Это… подарок.
– Отличный подарок, – сказал Гутрум. – Таких браслетов я еще не видел. – Он перевернул браслет, и отсвет золотой вещицы заиграл на его лице. – Я принимаю твой подарок, Гейрмунн Адская Шкура, и с нетерпением жду рассказа о всех твоих приключениях.
– Я…
Гейрмунн вовсе не собирался дарить Гутруму браслет. Он даже не успел сказать, что браслет подарен ему Вёлундом, однако датский ярл забрал украшение, посчитав своим. Гейрмунн не знал, как выкрутиться из создавшегося положения, не вызвав подозрений и не оскорбив Гутрума.
– Я…
– Отдыхай, – сказал ему Гутрум. – Поправляйся. Я сообщу твоему клятвеннику, что ты вернулся.
Значит, Стейнольфур жив. Уже легче. Гутрум ушел из шатра. Гейрмунн не знал, как вернуть браслет, стоит ли пытаться и хочет ли он браться за столь опасное дело. Подарок изменил отношение Гутрума к нему. Возможно, у судьбы были свои причины, и это она навела Гейрмунна на мысль подарить браслет датчанину.
Думать дальше Гейрмунну было тяжело. Его разум напоминал истрепанную тряпку. Он снова закрыл глаза, а когда очнулся вторично, почувствовал себя лучше. Солнце уже село, а возле Гейрмунна на коленях стояли Стейнольфур и Шальги.
– Тебе понравилось путешествие в Валгаллу? – спросил Стейнольфур. – Или ты побывал в преисподней?
– Не был я ни там, ни там.
При виде друзей Гейрмунн вдруг почувствовал, как же он устал. От этой усталости, а также от радости облегчения на глаза навернулись слезы.
– Очень рад видеть вас обоих.
Стейнольфур коснулся плеча Гейрмунна.
– Рад тебя ви… – Голос его дрогнул, но бывалый воин совладал с собой. – С возвращением, Гейрмунн Хьёрссон.
– Глазам не верю, – признался Шальги, крепко пожимая ему руку.
– Я было подумал, Гутрум врет. – Стейнольфур тряхнул головой и кривым пальцем вытер глаз. – Или принял другого за тебя.
– Как ты вообще здесь оказался? – спросил Шальги.
– Я… вряд ли я сейчас сумею вам рассказать. Связно не получится. Голова до сих пор пылает. Я даже сидеть не могу.
– И не пытайся. Тебя знатно угостили. – Стейнольфур указал на правую сторону головы Гейрмунна. – Припухлость поуменьшилась, но пару дней казалось, будто ты отрастил себе вторую голову.
– Пару дней? Так сколько же я здесь валяюсь?
Шальги еще раз стиснул руку Гейрмунна и разжал пальцы.
– Тебя выловили из реки четыре дня назад.
– Что?
Гейрмунн попытался припомнить события этих дней, но отрезок между сегодняшним днем и битвой при Эшдауне был покрыт темнотой и затянут туманом.
– Четыре дня? – удивленно переспросил он.
– Ты болтался между мирами, – сказал Стейнольфур. – Придешь в сознание и снова уплываешь. На твое счастье, череп у тебя оказался крепким, иначе мы бы точно знали, есть ли там мозги или нет. Я и сейчас готов биться об заклад, что нет. Иначе как ты мог добровольно прыгнуть за борт?
– Причину ты знаешь не хуже меня. На корабле бы вспыхнула потасовка, и никто из нас троих не дожил бы до сегодняшнего дня.
– Пусть так, – согласился Стейнольфур. – Или ты заблуждаешься насчет того, каково быть клятвенником?
– Я не заблуждаюсь, особенно когда это касается тебя, – ответил Гейрмунн. – Потому я прыгнул, не спросив твоего позволения.
