С этими словами она ушла на нос корабля и затеяла разговор с кем-то из своего отряда.
Гейрмунн остался на корме. Вскоре подошел Стейнольфур. Гейрмунн пересказал ему услышанное. Стейнольфура это мало тронуло. Ничего удивительного – ведь Ругаланн не был его родиной.
– Для Хьёра это большая потеря, – сказал Стейнольфур. – Но ты покинул те края и отправился искать себе земли.
– Так я сказал отцу на прощание, однако у меня по-прежнему нет земель.
– Это не повод для стыда, – успокоил его Стейнольфур. – Ты на пути к своей судьбе.
Но Гейрмунн уже не знал, правда ли это и было ли когда-нибудь правдой. Он вдруг ощутил себя запутавшимся, потерянным и до конца плавания больше не произнес ни слова.
Ближе к вечеру корабль достиг Равенсторпа. Поселение состояло из двух с лишним десятков хижин, среди которых высились синие стены усадебного дома. С одной стороны их прикрывал невысокий гребень пологого холма, поднимавшегося над рекой. Вдоль берега тянулась пристань, принимавшая военные и торговые корабли. Удобное место для поселения. И земли для возделывания хватает. Так думал Гейрмунн, глядя в северную сторону.
С пристани Эйвор повела гостей в свой дом. Где-то стучал молот кузнеца и слышалось лошадиное ржанье. Они прошли мимо жилых домов и мастерских. Мужчины, женщины и дети смотрели на них скорее с любопытством, чем со страхом и подозрением. Не все местные были похожи на норвежцев; некоторые даже смахивали на саксов. Один человек напомнил Гейрмунну торговцев из Сирланда, виденных в Лундене. Кожа у него была смугла, волосы черные, а одежда разительно отличалась от саксонской, норвежской и датской. Он стоял возле хижины, заложив руки за спину. Когда их глаза встретились, человек кивнул Гейрмунну.
Крыша дома Эйвор была похожа на драккар, чей нос украшала резная фигура дракона. Эйвор ввела гостей внутрь. Там их приветствовала женщина, цвет волос которой был похож на цвет шкуры благородного оленя. Все в ее облике и фигуре указывало на воительницу, хотя гостей она встретила без доспехов. Женщину звали Рандви, и она была военачальницей у Эйвор. Гейрмунн назвал имена своих воинов.
– Должно быть, все вы проголодались и у вас пересохло в горле. – Рандви указала на длинный стол с яствами, кувшином эля и рогами для питья. – Рассаживайтесь и угощайтесь.
Эйвор пошла к столу первой. Ее жилище нельзя было назвать слишком уж большим, Гейрмунн видел дома повнушительнее. Но чувствовался здесь достаток и уют, каких может желать ярл. Нечто подобное Гейрмунн хотел заполучить и для себя, если такова его судьба.
– А ты хорошо здесь устроилась, – сказал Гейрмунн.
– Мне во многом повезло. – Эйвор мельком взглянула на Рандви. – Но все, что ты видишь, стоило нам жестокой борьбы.
Воины расселись за столом и принялись за еду и питье. Осушив рог, Рафн заглянул внутрь и улыбнулся:
– У тебя прекрасный пивовар.
– Я передам твою похвалу Текле, – пообещала Эйвор.
– Отмеченная Волком! – послышалось за спиной.
Гейрмунн повернулся и увидел человека, напомнившего ему торговцев из Сирланда.
– Можно мне познакомиться с твоим гостем? – спросил он.
– Конечно.
Эйвор пошла к нему. Гейрмунн последовал за нею, оставив Адских Шкур пировать за столом.
– Это Гейрмунн Хьёрссон из Ругаланна, – сказала Эйвор. – Гейрмунн, познакомься с Хитамом, моим советником.
– Рад встрече с тобой, Гейрмунн. – Хитам поклонился.
Для советника он выглядел слишком уж молодо: не дашь больше двадцати. Его черные волосы были коротко острижены. В ушах покачивались кольца.
– Или мне следует называть тебя Гейрмунн Адская Шкура?
Эйвор с удивлением посмотрела на советника, затем снова на Гейрмунна.
– Сейчас я куда охотнее откликаюсь на это прозвище, чем когда-то, – кивнул Гейрмунн. – Откуда ты знаешь о нем?
Хитам сложил руки на поясе пальцами вниз.
– Моя обязанность – узнавать обо всех делах датчан и саксов. Слава о тебе достигла моих ушей даже здесь, в Равенсторпе.
Его манера говорить была такой же, как у других уроженцев Сирланда, которых Гейрмунн встречал в Лундене.
– Я слышал, что ты очень умен и что у Гутрума есть немало поводов тебя благодарить, – добавил Хитам.
– Твои слова, Хитам, делают мне честь. Позволь спросить, ты родом из Сирланда?
Хитам кивнул.
– Что привело тебя сюда, в края, столь далекие от твоей родины?
– Я искатель знаний. Ищу их везде, где могу найти. Особенно те знания, что утеряны и забыты.
– Ты предсказатель? – спросил Гейрмунн. – Или ты говоришь о книгах?
– Я не являюсь здешним предсказателем. А знания и мудрость сохраняются не только в книгах.
– А здесь есть вёльва?
Находись Гейрмунн в Авальсснесе, он бы обратился за мудростью к Ирсе или даже к Браги. Но сейчас его устроила бы и встреча с местной предсказательницей.
– Я хотел бы с ней поговорить… если она согласится.
– Думаю, что согласится. Если вздумаешь ее искать, она живет на краю поселения. Могу показать дорогу, – вызвался Хитам. – Хочешь, пойдем сейчас.
– Хочу, – ответил Гейрмунн.
Он посмотрел на воинов своего отряда, вполне довольных отдыхом и угощением, затем повернулся к Эйвор.
– Иди, – сказала она, слегка улыбнувшись… – Позже поговорим. А сегодня мы устроим празднество в твою честь.
– Я тебе очень благодарен, – ответил Гейрмунн и вслед за Хитамом вышел из дома.
Они зашагали в северном направлении. Из-за деревьев выглядывали верхушки римских колонн. В воздухе пряно пахло дикими цветами. Откуда-то доносился детский смех, которого Гейрмунн не слышал уже давно. Здесь веяло покоем и основательной, сытой жизнью. На какое-то время он даже забыл, что находится не у себя на родине, а на земле Мерсии.
– Я много слышал о Гутруме, – сказал Хитам. – Говорят, он убил Этельреда – короля Уэссекса.
– Это правда. Я видел, как Гутрум пронзил его копьем.
– Гутрум стал могущественным воином. – Хитам шел, держа руки за спиной. Это сразу напомнило Гейрмунну Тортреда. – Но я уверен, что таковым он был не всегда.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Только то, что Гутрум, как мне кажется… кое-чем обзавелся.
Гейрмунн сразу подумал о Хнитудре и с подозрением посмотрел на уроженца Сирланда.
– Чем, по-твоему?
– Храбростью? – слегка пожал плечами Хитам. – Может, огонь честолюбия вспыхнул в нем с новой силой?
– Конунг Гутрум никогда не был трусом, – сказал Гейрмунн. – Возможно, ты просто говоришь о его судьбе.
