– Уважаемый Петр Николаевич, хочу сделать вам предложение о работе, – не откладывая, начал я. – Вы согласны переехать в Москву и возглавить химический отдел моего будущего завода? Жалованье вдвое больше вашего нынешнего, бесплатное жилье на время работы, подъемные и оплата переезда, интересная работа с заключением контракта. Оплачиваемый отпуск тридцать дней, оплата лечения, если потребуется. Ограничение – нет выезда за рубеж на время работы и в течение пяти лет после ее прекращения, завод в тридцати верстах от Москвы. Публикации в любых журналах, как российских, так и иностранных, при согласовании с руководством о неразглашении коммерческой тайны. Научная работа приветствуется и поощряется, получение докторской степени и профессорского звания – тоже, возможно чтение лекций в Московском университете, если вы так организуете работу, что это не будет отражаться на ее качестве. Необходимо будет в кратчайшие сроки создать химическую лабораторию по выпуску СЦ с нуля, позже развернув ее в завод, при этом оклад может вырасти еще вдвое, то есть генеральский оклад вы сможете получать уже года через два – зависит от вас. Вы должны и можете подбирать себе сотрудников, но из подданных Российской империи, а из подданных других государств – в качестве исключения, при конкретном обосновании необходимости привлечения такого сотрудника. С финансированием проблем не будет, владелец завода – мой дед, купец первой гильдии, фабрикант-миллионщик.
– Уважаемый Александр Павлович, – пролепетал ошарашенный таким потоком информации приват-доцент, – но ведь я на службе. Впрочем, при таких условиях я могу и уволиться – выйти в отставку, здесь мне профессорская кафедра практически не светит – ваш тезка молод и энергичен. Я не женат, так что мне собраться – только подпоясаться.
– Хорошо, Петр Николаевич, пока никому не говорите о моем предложении, но можете начать присматривать себе толковых сотрудников-химиков, предварительные условия такие же – я готов платить вдвое против их нынешнего жалованья, и все остальные льготы и ограничения те же. Пока нужен штат и оборудование для выпуска до пятнадцати-двадцати пудов препарата в месяц. В случае вашего согласия прошу подготовить мне примерную стоимость оборудования, сырья и окладов сотрудников до моего отъезда в Москву через десять дней. И еще – возможно ли производство этого количества на базе красильной лаборатории текстильной фабрики, в течение первого года, пока строится основной лабораторный корпус нового завода?
Я уехал в «Англетер», пообедал и лег отдохнуть, а около семи пополудни мне передали, что меня ожидает штабс-капитан Панпушко. Спустился вниз и увидел Семена Васильевича.
– Здравствуйте, Семен Васильевич, приглашаю вас отужинать со мной, – как старого друга, приветствовал я капитана, – уж теперь вам никак не отвертеться.
В ресторане я заметил, что капитан как-то нервничает и явно не в своей тарелке.
– Что случилось, Семен Васильевич? С вами все в порядке?
– Со мной все в порядке, – ответил капитан, – просто я очень давно не был в таких заведениях, все служба, знаете ли.
– Да бросьте все, забудьте о службе и расслабьтесь, – порекомендовал я. – Вы что будете пить?
– Сельтерскую
[89], пожалуйста, я не употребляю алкоголь, – ответил капитан.
– Но есть-то вы будете? – спросил я.
– Да, не откажусь, – сказал Панпушко, смутившись. – Я не обедал сегодня, был на полигоне.
– Вот и давайте подкрепимся, – предложил я, – а разговоры о деле потом, когда пойдем немного прогуляться на свежем воздухе.
Мы заказали стерляжью уху с расстегаями, паровую форель и выпили кофе. Потом я поднялся в номер, оделся потеплее и не забыл кобуру с револьвером, все же время вечернее.
Потом мы прогулялись к Исаакию, вышли к памятнику Петру, немного пройдя по набережной вдоль Адмиралтейства (все же с залива дул ветер), вышли на Дворцовую, прошли под аркой Генерального штаба. Во время прогулки говорил в основном капитан. Он сказал, что стрельбы 87-миллиметровой гранатой прошли удачно, все снаряды взорвались, но у него сложилось впечатление, что фугасное действие ТНТ сравнимо с мелинитом и чуть уступает пироксилину. Хотя, поскольку они брали несколько меньшее количество ТНТ, можно увеличить вес заряда, тогда фугасное действие будет выше у ТНТ.
А вот самое интересное то, что Панпушко все же разработал детонирующий запал с замедлителем его активации на четыре секунды, что подходило для ручных бомб с ТНТ. Испытав не менее сотни запалов, Семен Васильевич удостоверился в их надежности, и следующими двумя десятками запалов снабдил по десять бомб. Подрывали дистанционно, взрывотехник, спрятавшись в окопе, вытягивал предохранитель шнуром: все гранаты взорвались.
Потом вызвались добровольцы метнуть гранату вместе с Панпушко. Метали из окопа, вставая для броска и прячась после броска за бруствер. Разлет осколков большой гранаты в рубчатом корпусе – «ананаски», превысил 50 саженей, поэтому метать ее можно только из-за укрытия, а вот малой – менее 15 саженей, поэтому можно метать и на открытом месте. Сложностей в метании никаких нет, но метать малую гранату легче, каждый солдат сможет.
Капитан велел сделать соломенные чучела, как для обучения штыковому бою, только пожиже, не такие плотные, и нацепить на них мешки – так удобно подсчитывать попадания осколков. Вот завтра он хочет показать мне свое представление и поэтому приглашает поехать вместе с его командой на полигон – сбор у Академии в девять утра.
Пока говорили, дошли по Невскому до Гостиного двора, где и расстались.
Глава 24. События принимают дурной оборот, но все кончается хорошо
Я направился в «Англетер». Но тут рядом раздался голосок, нежный и звонкий, ну прямо колокольчик:
– Сударь, простите, пожалуйста, ради бога, спасите меня.
Я повернулся и увидел высокую стройную девушку, скромно, но со вкусом одетую, в шляпке с вуалью, под которой можно было разглядеть хорошенькое свежее личико, несмотря на какой-то неестественный свет дуговых электрических ламп (Невский недавно полностью электрифицировали).
Только я открыл рот, чтобы сказать, что я на улице не знакомлюсь и молодым хорошеньким девушкам это тоже как-то не к лицу, как вдруг услышал в голове Сашку!
– Сашка, дорогой мой, ты вернулся! – обратился я к хозяину своего тела, с которым уж не чаял встретиться вновь, больше года прошло, как он меня покинул. Когда было совсем плохо, я звал его, но он не отзывался, и теперь я опять слышу его. – Только не уходи опять!
– Шеф, давайте ей поможем, она хорошая девушка, ну сделай это ради меня! – взмолился Сашка в моей голове.
Тем временем девушка, почуяв, что я колеблюсь, пошла в атаку. Но я не колебался, а только ощущал жар внизу живота и неудержимую эрекцию. Вот ведь запал на нее мой хроноабориген.
– Сашка, да уймись ты, а то я брюки испачкаю, – будет тебе твоя красотка. (Ну что делать с гормонами парня, да и с моими тоже – год воздержания все же, пусть на больничной койке, когда с того света выкарабкивался, не до женщин было, но теперь, встречая хорошенькие мордашки, нет-нет да и «обуевало чувство неземное, что волнует нашу кровь». Конечно, стандарты красоты здесь были несколько иными, чем в мое время, но в данном случае с физиолого-психологической точки зрения, они у меня и у Сашки совпали.)
