Тамани криво усмехнулся.
— Вот как. — Лорел помолчала. — Он и правда умеет здорово
объяснять.
Пусть Тамани и не обрадуется, что она хвалит Дэвида, но она
имеет право. Именно Дэвид помог ей освоиться в школе после домашнего обучения.
— Не сомневаюсь. Но весь принцип оценки знаний унизителен. Я
еще не видел более дурацкой и необъективной системы. Система оценок у людей...
— Хуже, чем в Авалоне?
Тамани поджал губы.
— Как бы то ни было, на самом деле я у вас не учусь. Понятия
не имею, что делать с Дэвидом три дня.
— Вести себя прилично, — сказала Лорел.
— Лорел, мы будем под наблюдением.
— Все равно. Не хвастайся и не дразни его. Общайся
приветливо.
— Дразнить не буду, обещаю.
Лорел удовлетворенно кивнула, не зная, что еще сказать.
Наконец она решила сменить тему:
— Шар теперь будет здесь?
Тамани покачал головой.
— Только пару дней. У него дела возле врат.
— А как он сюда добрался? У него тоже машина?
Мысль, что феи разъезжают на машинах, по-прежнему очень
забавляла Лорел.
Юноша огорченно вздохнул.
— Тамани де Рослин, часовой, фер-глейи и личный шофер к
вашим услугам.
— Когда? Я думала, ты наблюдаешь за мной... постоянно.
— Бывают перерывы, когда ты дома. Да и ночью тоже. И не
забывай, — добавил он с улыбкой, — у меня есть мобильник. Если что, Аарон может
позвонить. — Он наклонился к ней, сверкнув обнаженной грудью из-под
расстегнутой рубашки. — И я немедленно примчусь тебе на помощь.
Лорел из последних сил старалась не замечать приятное тепло,
которое разливалось по всему телу.
— Вот и хорошо, — сказала она.
Внезапно ей пришло в голову, что без шарфа будет легче
дышать, и она развязала узел, выпуская на свободу истерзанные лепестки. Точнее,
их жалкие остатки. Цветок осыпался весь день. Завтра утром можно будет уже не
прятаться. Наконец-то полегчает.
Внезапно ее осенило. Возможно, она перевязывала цветок в
последний раз, ведь в Авалоне маскировка не нужна. Зато в колледже придется носить
шарф еще четыре осени. Конверт с результатами все так же лежал под рюкзаком. С
такими баллами у нее есть шанс выбрать хороший колледж, может быть, даже
Беркли. Прошлой весной после провала на экзамене было ясно, что учиться дальше
она не пойдет. К тому же потом она пропела волшебное лето в Авалоне. А теперь?
Перед ней открывается новый, неизведанный путь.
Похоже, возможность выбора — это не благо, а тяжкое бремя.
ГЛАВА XXVI
Три дня сидеть взаперти с мистером Робисоном и Дэвидом.
Делать уроки.
Притворяться, что делаешь уроки.
И обмениваться свирепыми взглядами.
В первый день Дэвид метал глазами молнии чаще, чем Тамани.
Вполне логично, ведь Тамани был победителем.
Точнее, как бы победителем.
В один прекрасный день он задался вопросом, можно ли умереть
от счастья. Быть с Лорел, сжимать ее в объятиях, встречать ее улыбку казалось
неземным блаженством. На этом фоне меркло все. Он стал самым молодым командиром
стражей за три поколения? Не такой уж и подвиг. Выучился на ведущего
специалиста по прикладному взаимодействию с людьми? Всего лишь средство
достижения цели. Завоевал Лорел? Вот он, главный успех его жизни. Тамани сам
удивлялся, как легко он вошел в роль. Как идеально Лорел помещается в его
руках. Какую бесконечную радость приносит ее улыбка. Все остальное неважно.
Они должны снова быть вместе! Раньше он гнался за призрачной
мечтой, а теперь знал, что утратил, и отдал бы все на свете за еще один день и
старом доме.
Тамани поймал себя на том, что улыбается. Откашлявшись, он
скорчил кислую мину и сделал вид, будто слушает Дэвида, который рассказывал о
теореме Пифагора. До чего же пустая трата времени!
— Вижу, молодые люди, вы неплохо справляетесь с заданием.
Мне нужно ненадолго отлучиться.
Тамани хмыкнул про себя. Обещанное «наблюдение» оказалось
фикцией. Сегодня мистер Робисон отлучался уже четырнадцать раз — вдвое чаще,
чем вчера. Стоило ему выйти, как Дэвид тут же замолкал и ни на что не
реагировал, только пялился на доску в центре комнаты. Когда мистер Робисон
возвращался, он снова принимался вяло рассказывать. По правде говоря, хитрил он
плохо и продолжал ровно в том же месте, где остановился. Однако мистер Робисон
ничего не замечал.
А еще Тамани раздражало, что Дэвид страдал от наказания не
меньше, чем от разрыва с Лорел. Сам Тамани считал наказания неотъемлемой частью
жизни. Получил свое и живешь дальше — зачем ныть?
Кто-кто, а Тамани не был нытиком.
Интересно, люди без конца чего-то боятся, потому что вечно
сидят в четырех стенках? Наверное, тяжело жить без свежего воздуха и
физического труда. Когда Тамани не было и десяти, он несколько лет работал с
отцом, ухаживая за плотинами вместе с другом сестры или выполняя поручения для
матери в Академии. А люди постоянно все упорядочивают и прячутся в квартирах,
как скот в хлеву. Видимо, животным нравится быть взаперти. И все-таки в это
трудно поверить до конца.
Мистера Робисона не было уже пять минут, и до последнего
звонка оставался час.
«Интересно, он вернется сегодня?» — подумал Тамани.
— Знаешь, ты ведь добиваешься невозможного, — сказал он
вслух.
Как он и предполагал, Дэвид хранил упорное молчание.
— Феи и люди не могут быть вместе. Ты приложил немало
усилий, и, по правде говоря, я рад, что ты был с ней, когда я не мог. И
все-таки у тебя нет шансов. Ты другой. Пусть мы и похожи внешне, у фей мало
общего с людьми.
Молчание.
— У вас не может быть детей.
Дэвид повернулся и посмотрел на Тамани. За все время их
«наказания» это была его первая реакция. Он даже открыл рот, как будто
собирался ответить, но тут же сжал губы и снова отвел глаза.
— Ну давай, скажи. Мы ведь должны уладить разногласия,
верно? — хохотнул Тамани. — Правда, о настоящих разногласиях никто не
догадывается.
Дэвид пялился на Тамани, не реагируя на подколку.
Неожиданно Тамани осознал, каким юным выглядит Дэвид. Порой
он забывал, что Лорел и ее друзья младше, а в чем-то гораздо младше его. Хотя
Тамани изображал школьника, на самом деле он был офицером охраны и знал свое
место и свою роль в мире более определенно, чем многие люди узнают за всю
жизнь. Свобода, которой обладают человеческие дети, наверняка парализует. Неудивительно,
что они взрослеют так долго.
