К счастью, наш поезд не слишком переполнен. У нас получается заснять определенные вехи путешествия: первая газета Алексы, первый джин-тоник, первая шоколадка.
Мы прибываем в тихую деревеньку Хокиндж, где семидесятилетний отец Алексы Дэвид ждет нас на подъездной дорожке. Она лихорадочно ищет дверную ручку в такси, находит и выскакивает наружу. Отец и дочь бегут друг к другу. Краснолицый Дэвид заключает дочь в медвежьи объятия, и они на миг застывают.
— Теперь домой, — говорит он, и это звучит как обещание. — Сразу домой. — Он сжимает ее руку.
Дэвид наконец поворачивается к нам, голова Алексы идеально ложится в сгиб обнимающей ее руки. Оба сияют.
— И вы, ребята, заходите. Вам не помешает горячий чай. — Он жестом приглашает нас в дом и провожает к нему. Фил, все еще снимая, завершает процессию.
Мы оставляем их одних, как только начинает меркнуть свет, и возвращаемся к гламурным фонарям Фолкстона, в отель «Премьер», где остановились на сегодняшнюю ночь.
Кроме цен, ничего премьерского в этом отеле нет. Вместо мыла — антибактериальная пена в диспенсере на стене. Я звоню Марку, почти неохотно. Мне плохо оттого, что я вчера причинила ему боль, но он наверняка будет волноваться, поэтому я заставляю себя позвонить. Марк говорит, что у него появились какие-то чудесные новости о его деле. Сегодня на связь вышел потенциальный клиент; он услышал о фирме Марка от коллеги и сказал, что воспользуется его услугами, как только Марк запустит дело. Плюс Гектор подтвердил, что точно уйдет из компании и с радостью присоединится к Марку. Для них обоих это станет новым началом. Я так рада, что он решил взять судьбу в собственные руки. По поводу бриллиантов каких-то идей у него не возникло, сегодня он был слишком занят. Я убеждаю его, что мы что-нибудь придумаем, мы всегда что-нибудь придумываем. А пока нужно просто держаться. Закончив снимать здесь Алексу, я перейду к съемкам Эдди в субботу. После чего у меня появится время заняться камнями.
Для Марка его новая компания стала настоящим спасательным тросом. Рынок труда на данный момент мертв, и я не представляю, что Марк делал бы без наших денег. Я посылаю ему по телефону поцелуй на ночь и ложусь спать на каменно-твердый матрас, улыбаясь, как идиотка.
Визит Алексы в репродуктивный центр назначен на 10 : 35 следующего утра, снова в Лондоне. Забавно, что со дня нашего прошлого разговора о рождении ребенка я успела забеременеть. Мой тайный пассажир вместе с нами отправится на эту встречу.
Утром Алекса ведет себя тихо, она нервничает. Она крепко сцепляет руки в замок, пока мы сидим в комнате ожидания клиники «Листер». У нас есть разрешение на съемку сегодняшнего визита к доктору. Я прочитала кое-что о фертильности, но на самом деле понятия не имею, чего ожидать.
Потолкавшись какое-то время, нам удается втиснуть и себя, и съемочное оборудование в маленькую комнату для консультаций.
Доктор Прахани, лощеная женщина чуть за сорок с успокаивающе-серьезной улыбкой, предлагает Алексе присесть.
Она аккуратно кладет руки с идеальным маникюром поверх документов Алексы, разложенных на ее столе.
— Итак, главная цель нашей сегодняшней консультации заключается в том, чтобы определить, понадобится ли вам ЭКО, или мы можем продолжить с менее инвазивными методами оплодотворения, для краткости ВМИ. ВМИ гораздо проще ЭКО, это процесс подбора лучшей спермы от выбранного вами донорского образца в лаборатории, а затем помещение образца непосредственно в вашу матку посредством катетера. Вмешательство в организм будет минимальным и неинвазивным, займет всего пять минут. Иными словами, это наиболее предпочтительный и наш любимый метод.
Алекса с надеждой поднимает брови и кивает, давая гипотетическое согласие.
Анализы просты и сдаются на удивление быстро. Кровь набирают в пробирку. Затем перед кушеткой задергивают занавеску, и мы с Филом и Дунканом смотрим на монитор, показывающий зернистое черно-белое изображение матки Алексы.
Забавно, как мало мы знаем о фертильности и беременности. Это самая важная тема всего человечества, и все равно я чувствую себя так, словно разговор идет на китайском.
Количество яйцеклеток у нее достаточное. Алекса расслабляется от облегчения. Для полной гарантии нужно будет еще установить уровень антимюллерова гормона во взятом образце крови, но пока что все выглядит весьма многообещающе.
Мы обнимаемся на выходе из клиники. С Алексой я каким-то образом выпала из профессионального модуса в личный. Эти два дня были эмоционально насыщенными. Алекса шутит, что хотела бы оставить себе Дункана в качестве домашнего животного для эмоциональной поддержки. Я смеюсь. Она забавная. Дункан все эти дни щеголял с довольно буйной бородой. Я — не под запись — договариваюсь с ней пообщаться завтра вечером по «Скайпу», когда она вернется в Кент. Хочу узнать, как у нее дела.
Это странно: мне кажется, что мы с ней давно знакомы. Близко знакомы. И что она точно так же чувствует близость ко мне. Алекса стоит в промежутке между моей прежней жизнью и новой, которую я сейчас создаю. Она кажется мне более живой, чем кто бы то ни было из знакомых. И я вдруг понимаю, насколько мне небезразлично ее будущее.
28
Пятница, 23 сентября, утро
Странные вещи
Когда я вчера добралась домой, Марк работал в своем кабинете. Он закончил, как только я вошла, и мы отправились вместе посидеть на кухне. В качестве свадебного подарка от «Фортнум и Мейсон»
[32] мы получили чайные пакетики и печенье, так что я заварила нам чай. Марк успел сделать только несколько глотков и надкусить апельсиновое печенье. Не знаю почему, но проведенная вдали от него, пусть и единственная ночь заставила меня жутко его хотеть. Я повела его наверх, и мы занялись любовью, пока гас дневной свет. Возможно, дело в новых гормонах, в них и в том факте, что мы не спали вместе со времен поездки в Женеву, точнее, в последний раз за пять дней до нее. Как я уже говорила раньше, для нас это очень долгий перерыв. Марк нужен мне. Я и не знала, что он настолько мне нужен. Потом, когда мы лежим на простынях с переплетенными конечностями, я думаю о том, не рассказать ли ему сейчас о нашем ребенке. Но я не могу верно сформулировать мысль. И не хочу портить момент. Я не хочу, чтобы он пытался помешать мне сделать то, что нужно. Срок еще очень маленький. Беременность может и сорваться. Так или иначе, я даю себе обещание: я отправлюсь к врачу и расскажу обо всем Марку, как только бриллианты покинут дом и мы с ним окажемся в безопасности.
Пока я готовлюсь к завтрашнему интервью с Эдди, мне звонят из тюрьмы Пентонвилль, чтобы пригласить на семь сорок пять утра. У меня явно выдалась неделя ранних подъемов.
Мне сказали, что, поскольку Пентонвилль — мужская тюрьма, есть несколько особенностей, которые нужно учесть, и теперь я в них разбираюсь. К примеру, мне велели надеть сегодня брюки и так далее. Лучше не анализировать это.
