30–31 октября. Травля Б. Пастернака продолжена на двухдневном отчетно-выборном собрании ленинградских писателей, в котором приняла участие делегация писателей из Москвы (Г. Марков, Л. Соболев, С. Михалков
357, В. Казин, П. Нилин).
31 октября. В ЦК КПСС отвезено письмо Н. С. Хрущеву, подписанное Б. Пастернаком. Вместе с Заявлением ТАСС оно будет опубликовано в «Правде» 2 ноября.
В Доме кино на улице Воровского, 33, шедшее в течение пяти часов общемосковское собрание писателей, на котором присутствовало 800 человек
358. Председательствующий на собрании С. С. Смирнов
359 среди множества нападок на Пастернака рассказал о том, как он отказывался в 1950 году подписать Стокгольмское воззвание в защиту мира, и о поздравлениях, полученных от таких людей, как «фашиствующий французский писатель Камю», который «во Франции очень мало известен, а морально представляет личность, рядом с которой никогда не сядет ни один порядочный писатель» (Стенограмма общемосковского собрания писателей. С. 155).
Завершая свою речь, С. С. Смирнов сказал:
Я вспоминаю, как норвежский народ казнил писателя Кнута Гамсуна, который перешел на сторону немцев в годы немецкой оккупации, когда в отгороженный забором его дом летели его сочинения! Народ показывал ему, что не желает держать в руках его книги.
Мне кажется, что достоин такой гражданской казни и Б. Пастернак, и кажется, что нам следует обратиться к правительству с просьбой лишить Пастернака советского гражданства! (Там же. С. 157–158).
Зал аплодирует.
С осуждением нового нобелевского лауреата выступили 13 писателей
360.
Лев Ошанин: Мы давно знаем, что рядом с нами живет человек, которого трудно назвать по-настоящему советским человеком. Но за талант и необычайное возвеличение этого таланта и поднятие его на какой-то невиданный пьедестал мы возились с ним непростительно долго.
<…> Если этот человек не желает жить с нашим народом, если он не хочет работать на коммунизм, <…> если человек последние годы находил время возиться с боженькой, если этот человек держит все время нож, который все-таки всадил нам в спину, то не надо нам такого человека, такого члена ССП, не надо нам такого советского гражданина! (Там же. С. 159).
Корнелий Зелинский: В прошлом году я имел возможность внимательно и, как говорится, с карандашом в руках прочитать роман «Доктор Живаго». <…> Я почувствовал себя буквально оплеванным. Вся моя жизнь казалась мне оплеванной в этом романе. <…>
Для нашего старшего поколения не так легко прийти к сознанию, что перед тобой твой сосед – твой враг, причем очень опасный, очень извилистый, очень тонкий враг, который может под прикрытием обладания эстетическими ценностями нанести тебе удар в спину. Это человек, который держит нож за пазухой.
Об одном случае я все-таки расскажу, о том, что окружение Пастернака прибегало к такой мере, чтобы терроризировать всех тех, кто становился на путь критики Пастернака. Так, например, когда появилась моя статья «Поэзия и чувство современности», в президиуме Академии наук меня встретил заместитель редактора журнала «Вопросы языкознания» В. В. Иванов. Он демонстративно не подал мне руки за то, что я покритиковал стихотворение Пастернака. Это была политическая демонстрация с его стороны. И я хочу, чтобы эти слова достигли до его ушей и чтобы он нашел в себе мужество выступить в печати и высказать свое отношение к Пастернаку
361 (Там же. С. 159, 160, 161–162).
