3 ноября. В Союз писателей СССР принят Юрий Казаков.
В Дрездене открылась выставка произведений искусства, спасенных Советской Армией и переданных советским правительством ГДР.
4 ноября. На экраны страны выходит фильм «Поэма о море», снятый по сценарию Александра Довженко его вдовой Юлией Солнцевой.
5 ноября. В Государственном издательстве художественной литературы под общей редакцией Алексея Суркова вышла книга Анны Ахматовой «Стихотворения»
371 (132 с.; тираж 25 000 экз.).
Как сказано в «Записных книжках» А. Ахматовой, «по словам продавцов, она была распродана в несколько минут. [Рецензий о ней не было]» (Записные книжки Анны Ахматовой. С. 29).
Коммунисты партийной организации Центрального музея В. И. Ленина во главе с Л. А. Фотиевой доносят секретарю ЦК КПСС Е. А. Фурцевой о «недопустимом искажении образа Ленина в некоторых произведениях драматургии и киноискусства». Так, содержание пьесы Николая Погодина «Третья патетическая»
вызывает возмущение безответственным отношением драматурга Н. Погодина к такой важной для советского человека теме, как образ великого Ленина. <…>
В пьесе же Н. Погодина в уста Ленина вложены чуждые ему слова. <…>
Совершенно излишни рассуждения Ленина о своей смерти и о том, добрый он или недобрый. <…>
В пьесе приводится немало двусмысленных выражений, песня пошлого содержания и некоторые реплики действующих лиц, которые вызывают отвращение. Например:
Настя: «Ипполит! Он ведь женщину ниже декольте и вообразить боится…» <…>
Мы просим Центральный Комитет КПСС установить такой порядок, при котором все пьесы и сценарии о Ленине предварительно обсуждались бы партийной общественностью (Аппарат ЦК КПСС и культура. 1958–1964. С. 129, 130, 131, 132).
Тем не менее, в следующем 1959 году драматической трилогии Погодина, куда после, разумеется, цензурной правки вошла и «Третья патетическая», будет присуждена Ленинская премия.
6 ноября. В «Правде» письмо в редакцию Б. Л. Пастернака, в котором, в частности, сказано:
У меня никогда не было намерений принести вред своему государству и своему народу.
Редакция «Нового мира» предупредила меня о том, что роман может быть понят читателями как произведение, направленное против Октябрьской революции и основ советского строя. Я этого не осознавал, о чем сейчас сожалею. <…>
В продолжении этой бурной недели я не подвергался преследованию, я не рисковал ни жизнью, ни свободой, ничем решительно. Я хочу еще раз подчеркнуть, что все мои действия совершаются добровольно. Люди, близко со мною знакомые, хорошо знают, что ничто на свете не может заставить меня покривить душой или поступить против своей совести. Так было и на этот раз. Излишне уверять, что никто ничего у меня не вынуждал и что это заявление я делаю со свободной душой, со светлой верой в общее и мое собственное будущее, с гордостью за время, в которое живу, и за людей, которые меня окружают.
Я верю, что найду в себе силы восстановить свое доброе имя и подорванное доверие товарищей (с. 4).
По сообщению Ольги Ивинской, «проект письма в „Правду“» был написан Борисом Пастернаком, затем отредактирован ею с заведующим Отделом культуры ЦК КПСС Д. А. Поликарповым («Это была работа завзятых фальсификаторов. Мы брали отдельные фразы Б. Л., написанные или сказанные им в разное время и по разному поводу, соединяли их вместе. Вырванные из контекста, они не отражали общего хода мысли Б. Л. Белое становилось черным»). И только тогда «Б. Л., совершив над собой непоправимое насилие, подписал это второе письмо» (О. Ивинская. В плену времени. С. 327).
Письмо это, – 8 ноября занесла в дневник Лидия Чуковская, – продиктовано страхом… На Западе его ждут две младшие сестры, миллион золотых рублей, всемирная слава, но он не в силах «превозмочь обожанье» и расстаться с Россией, где его оплевывают и топчут… Страх благородный – не за себя, за судьбы близких – страх высокий, но все-таки страх, и потому читать это письмо тяжело (Л. Чуковская. Записки об Анне Ахматовой. Т. 2. С. 332).
11 ноября. На общем собрании писателей Москвы отмечены успехи литераторов столицы и задачи, встающие перед ними.
Писатели, – говорил председательствующий на собрании С. С. Смирнов, – отвечают делом на призыв партии быть ближе к жизни. Романы Г. Николаевой «Битва в пути», В. Кочетова «Братья Ершовы», Ф. Панферова «Раздумье», А. Коптяевой «Дерзание» – замечательное доказательство этого. Вскоре будут опубликованы новые произведения о сегодняшнем дне М. Бубеннова, Н. Вирты, Ал. Кожевникова и других.
«При каждом выпаде за рубежом на советскую литературу в нашей печати должны появляться ответные статьи», – заявил Н. Грибачев.
О необходимости объединения писательских рядов говорил на собрании А. Штейн.
Мы едины в своих идейных взглядах, – сказал он, – и это убедительно показало наше единодушное гневное осуждение антипатриотической деятельности Б. Пастернака (В. Ильин. Накануне первого учредительного // Литературная газета, 13 ноября. С. 1).
14 ноября. В Ленинградском театре драмы имени А. С. Пушкина премьера спектакля «Бег» по пьесе Михаила Булгакова. Постановщик Леонид Вивьен.
26 ноября. Александр Твардовский, рассмотрев повесть Константина Паустовского «Время больших ожиданий», предложенную для публикации в «Новом мире», заявил в письме к автору о необходимости сокращения «апологетического рассказа о Бабеле, который, поверьте, не является для всех тем „божеством“, каким он был для литературного кружка одесситов» (А. Твардовский. Т. 6. С. 94).
В ответном письме А. Твардовскому и А. Дементьеву от 7 декабря К. Паустовский потребовал срочно вернуть рукопись, заявив:
Что касается Бабеля, то я считал, считаю и буду считать его очень талантливым писателем и обнажаю голову перед жестокой и бессмысленной его гибелью, как равно и перед гибелью многих других прекрасных наших писателей и поэтов, независимо от их национальности. <…> Если редакция «Нового мира» думает иначе, то это дело ее совести (К. Паустовский. Т. 9. С. 351–353)
372.
28 ноября. Из письма Бориса Пастернака Жаклин де Пруайар:
Надеюсь, что Вы получили мою открытку, касающуюся 10 декабря в Сток<гольме>
373. Не подумав о вашей нечеловеческой занятости и нехватке времени, я предлагал вам воспользоваться вашей прежней доверенностью, написанной до грозных событий, до скандала. Я представлял себе, как вы, может быть, отправитесь в Ст<окгольм> и не по моему поручению, а в соответствии с Вашими собственными правами, примете вместо меня свободное участие в церемонии выдачи премии и по-своему скажете ответную речь, обращенную к королю. Но возможность этого, насколько я понимаю, прошла (Б. Пастернак. Т. 10. С. 405–406).
