25 июля. Председатель КГБ В. Е. Семичастный направляет М. А. Суслову записку: «Докладываю Вам о реагировании писателя Гроссмана И. С. на Вашу беседу с ним 23 июля с. г.». Согласно этому донесению, Гроссман
подробно рассказал жене о содержании состоявшейся беседы. <…> На мое письмо отвечено отказом. Книга напечатана не будет и возвращена не будет. <…> Меня похоронили на моей вершине. Это сделано, видимо, решением президиума Центрального Комитета. Перерешать это нельзя. Значит, изменить мою судьбу может только государственный переворот, потому что другого способа уже нет. Писать больше некому, апеллировать не к кому. Все решено. В общем, они правы со своей точки зрения.
Далее сказано:
Беседу с Вами Гроссман отпечатал на пишущей машинке и ознакомил с содержанием этого документа своих близких друзей, которые собрались у него на квартире 24 июля по случаю дня рождения жены (цит. по: Ю. Бит-Юнан, Д. Фельдман. Василий Гроссман: Литературная биография. С. 124–125).
Этим же днем датирована докладная записка Семичастного в ЦК КПСС, где сообщается, что за первое полугодие 1962 года на территории СССР было распространено антисоветских листовок больше в два раза, чем за тот же период 1961 года. По сравнению с 1961 годом, когда за весь год было выявлено 47 групп с 186 участниками, в первом полугодии 1962 года было вскрыто 60 локальных антисоветских групп с 215 участниками, преимущественно из числа молодежи.
Июль. В Москве распространяются машинописные копии повести Александра Солженицына «Один день Ивана Денисовича».
У нас с Сережей Чудаковым, – рассказывает Александр Гинзбург, – был такой приятель, который ныне идеолог русского национализма, Вадим Валерьянович Кожинов, зять Ермилова. <…> Я ему позвонил, а он говорит: «Приходи срочно!» Я прихожу. Он сует мне пачку бумаги и говорит: «Прочти и немедленно верни!» Это был «Один день Ивана Денисовича». Это был не ноябрь, это был июль 1962 года (цит. по: В. Орлов. Александр Гинзбург. С. 143).
Журналы в июле
В «Неве» (№ 7) «Крик» Константина Воробьева. В «Знамени» (№ 7) «Через кладбище» Павла Нилина. В «Юности» (№ 7) стихи Игоря Волгина. В «Вопросах литературы» (№ 4) статья Сергея Бочарова, Вадима Кожинова и Петра Палиевского «Человек за бортом (О книге В. Турбина „Товарищ время и товарищ искусство“)». 2 июля 1962 года М. М. Бахтин написал В. В. Кожинову:
Я с наслаждением прочитал Вашу тройственную статью о книге Турбина. Статья очень умная и очень нужная: весьма многие увлекаются книгой Турбина (у нас, например, преподаватели, студенты, актеры), но не умеют отделить в ней пшеницы от плевел. Но статья имеет, конечно, и более широкое теоретическое значение (Из переписки М. М. Бахтина и В. В. Кожинова (1961–1966) / Публикация и комментарии Н. А. Панькова // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 2000. № 3–4. С. 200).
В «Москве» (№ 7) статья Николая Тихонова «Человек беспокойного таланта» – чрезвычайно благожелательный отзыв о творчестве Ильи Глазунова. В «Новом мире» (№ 7) повесть Чингиза Айтматова «Первый учитель», рассказ И. Грековой «За проходной», рассказы Василия Аксенова «На полпути к Луне» и «Папа, сложи», стихи Евгения Евтушенко и Александра Яшина, статья Инны Соловьевой «Проблемы и проза (заметки о творчестве В. Тендрякова).
Вот ставшее мгновенно известным, хотя написанное еще в 1959 году, стихотворение Евтушенко «Давайте, мальчики!»:
Я был жесток.
Я резко обличал,
о собственных ошибках не печалясь.
Казалось мне —
людей я обучал,
как надо жить,
и люди обучались.
Но —
стал прощать…
Тревожная примета!
И мне уже на выступленье где-то
сказала чудненький очкарик-лаборантка,
что я смотрю на вещи либерально.
Приходят мальчики,
надменные и властные.
Они сжимают кулачонки влажные
и, задыхаясь от смертельной сладости,
отважно обличают
мои слабости.
Давайте, мальчики!
Давайте!
Будьте стойкими!
Я просто старше вас в познании своем.
Переставая быть к другим жестокими,
быть молодыми мы перестаем.
Я понимаю,
что умнее —
со стыдливостью.
Вы неразумнее, но это не беда,
ведь даже и в своей несправедливости
вы тоже справедливы иногда.
Давайте, мальчики!
Но знайте, —
старше станете.
и, зарекаясь ошибаться впредь,
от собственной жестокости устанете
и потихоньку будете добреть.
Другие мальчики,
надменные и властные,
придут,
сжимая кулачонки влажные,
и, задыхаясь
от смертельной сладости,
обрушатся они
на ваши слабости.
Вы будете —
предсказываю —
мучиться,
порою даже огрызаться зло,
но все-таки
в себе найдите мужество,
чтобы сказать,
как вам ни тяжело:
«Давайте, мальчики!»
Тогда же в спор с Евтушенко вступил пространным стихотворением «Нет, мальчики!» Николай Грибачев:
Порой мальчишки бродят на Руси,
Расхристанные, – господи, спаси! —
С одной наивной страстью – жаждой славы,
Скандальной, мимолетной – хоть какой. <…>
Теперь
они
в свою вступают силу.
Но, на тщеславье разменяв талант,
Уже порою смотрят на Россию
Как бы слегка на заграничный лад.
И хоть борьба кипит на всех широтах
И гром лавины в мире не затих,
Черт знает что малюют на полотнах,
Черт знает что натаскивают в стих
И, по зелености еще не зная,
Какая в этом пошлость и тоска,
Подносят нам свои иноизданья,
Как на вершину славы пропуска.
Ну что ж, мы снисходительны ко блажи
И много всяких видели дорог,
Но, мальчики,
кому ж вы души ваши,
Кому сердца вы отдали в залог?
Нога скользить, язык болтать свободен,
Но есть тот страшный миг на рубеже,
Где сделал шаг – и ты уже безроден,
И не под красным знаменем уже <…>
Нет, мальчики,
мы вас не с тем растили,
От изнуренья падая почти,
Чтоб вас украли,
увели,
растлили
Безродные дельцы и ловкачи,
Не с тем вставали в орудийном рыке
И шли на стройки, ватники надев,
Чтоб стали вы
паяцами на рынке
И гитаристами для томных дев.
<…>
Чтоб вас теченьем книзу не сносило,
Чтоб вас могла любить и понимать
Она сама —
Советская Россия,
Святая ваша Родина и мать!
Финальную точку в этом споре поставили Роберт Рождественский, прочитавший свое стихотворение «Да, мальчики!» на кремлевской встрече 8 марта 1963 года, и Н. С. Хрущев, приведший молодому поэту «в пример поэта-солдата, у которого меткий глаз и который точно, без промаха бьет по идейным врагам, поэта-коммуниста Н. Грибачева».
