Журналы в феврале
В «Знамени» (№ 2) статья Людмилы Скорино «Разговор начистоту: (По поводу статьи В. Померанцева „Об искренности в литературе“)». Из статьи:
Нет, согласиться с Вами, товарищ Померанцев, нельзя, так как, сами того, очевидно, не замечая, Вы зовете нас не вперед, а назад.
<…> Обличительный пафос у Вас носит какой-то условный характер, а человеческие «пороки» предстают некими абсолютными категориями. Отсюда и возникает у Вас призыв к писателям «проверять», не обойдены ли в их книгах «затаенные скверности жизни», не смягчают ли они «пороки и болезненные явления, имеющие распространение в обществе».
Это направление внимания в сторону «затаенного» и «болезненного» едва ли можно признать здоровым. <…>
Нет, товарищ Померанцев, Ваши теоретические предпосылки не верны, а оценка явлений литературы, если говорить напрямик, узка и жеманна: у Вас получилась искаженная картина литературы, потому что Вы подошли к ней с идеалистических позиций (с. 171, 173–174).
В «Новом мире» (№ 2) памфлет Мих. Лифшица «Дневник Мариэтты Шагинян», где, в частности, сказано, что ей
давно пора оставить сокращенный метод изучения жизни.
<…> Настоящая беда заключается в том, что писательница готова рассуждать на любую тему, совершенно не зная ее. При всем уважении к Мариэтте Шагинян как не сказать об этом? Мы не виноваты; это сама писательница не дорожит своим литературным именем (с. 211, 230).
В «Театре» (№ 2) драма в 3 действиях Леонида Зорина «Гости».
В трех поколениях одной семьи прочерчивались закономерности времен: дед – старый большевик, анахронизм; отец – переродившийся аппаратчик; сын дружит с дедом и стыдится отца. Ему отвратительна фальшь, с которой он в семье сталкивается на каждом шагу.
Специальное заседание коллегии Министерства культуры занималось разгромом этой пьесы. Тогдашний министр Александров объявил пьесу Зорина враждебной (Р. Орлова. Воспоминания о непрошедшем времени. С. 209–210).
Март
5 марта. В годовщину смерти И. В. Сталина на первой полосе «Правды» его большой портрет и передовая статья «И. В. Сталин – великий продолжатель дела Ленина». На второй полосе – статья академика Г. Александрова «Могучая сила творческого марксизма», где превозносится «коллективный разум партии». Дифирамбы, которые раньше предназначались Сталину, переадресовываются партии и ее нынешнему руководству:
Животворный источник могущества Коммунистической партии – ее неразрывная связь с народом; источник силы советского народа – партия коммунистов, ее мудрая политика, ее марксистско-ленинское руководство.
Годовщина смерти Сталина 5 марта 1954 г. была отмечена более чем скромно. Накануне на предприятиях и в агитпунктах состоялись беседы, посвященные его памяти. Но зато обошлись без торжественно-траурного заседания в Большом театре (Власть и оппозиция. С. 189).
По предложению второкурсника Игоря Дедкова студенты факультета журналистики МГУ открывают очередную лекцию минутой молчания в память об И. В. Сталине.
Как спустя десятилетия вспоминает Дедков,
первая реакция на перемены была такая. Когда имя Сталина исчезло со страниц газет – а оно очень быстро отовсюду исчезло, появилась уже и формулировка «культ личности», – тогда у многих людей, и особенно у молодых, не слишком много что знавших, было задето как бы чувство справедливости. Как же так?! То он заполнял собой все газеты, всё пространство, все на него молились… Вы же молились, все начальники, все руководители страны, это же вы там кричали Осанну, а что теперь вы молчите?! И когда появились переводы из «Женьминьжибао» (в «Правде» были подвальные публикации), статьи по этому поводу, то мы в них находили какую-то отдушину. Потому что было критическое отношение к этому постепенному отходу от Сталина (И. Дедков. Наше живое время. С. 33–34).
6 марта. На имя С. Н. Сергеева-Ценского направлено письмо из Стокгольма:
Нобелевский Комитет Шведской Академии с интересом принял Ваше предложение присудить Нобелевскую премию М. А. Шолохову.
Так как предложения должны поступать к нам не позднее 1‐го февраля, Ваше предложение дошло до нас слишком поздно, чтобы быть обсуждаемым за нынешний год. Однако Шолохов будет выдвинут в качестве кандидата на Нобелевскую премию за 1955 год
47 (Документы из архива ЦК КПСС по Нобелевскому делу М. А. Шолохова. С. 239).
9 марта. Министром культуры СССР назначен Георгий Александров, известный и участием в составлении книги «Иосиф Виссарионович Сталин: Краткая биография» (М., 1939), и уже, в должности министра культуры, организацией притона для сексуальных утех высокопоставленных партийных функционеров.
13 марта. Указом Президиума Верховного Совета СССР образован Комитет государственной безопасности СССР. Его председателем назначен генерал-полковник И. А. Серов.
Не позднее 14 марта. Борис Полевой доводит до сведения секретаря ЦК КПСС Б. Н. Поспелова,
что у ряда писателей, критиков, в том числе и у коммунистов, появилось странное и совершенно превратное мнение о своеобразной перенастройке в нашей политике в области идеологии и о якобы совершающемся в нашей литературе этаком «нэпе». <…>
Вслед за позорной статьей А. Гурвича, напечатанной в свое время в «Новом мире», в этом же журнале одна за другой были опубликованы уже совершенно похабные статьи «Об искренности в литературе» В. Померанцева и «Дневник Мариэтты Шагинян» М. Лившица
48. «Вопросы философии» опубликовали в середине прошлого года статью Галины Николаевой «О специфике художественной литературы», и, наконец, в «Знамени» была опубликована статья Ильи Эренбурга, которую, конечно, я не сравниваю с уже приведенными, но содержащая ряд ошибочных положений в том же роде.
<…> Внутри страны, в писательских организациях Москвы и Ленинграда, вокруг этих статей начинает группироваться отсталая часть писателей <…> (Аппарат ЦК КПСС и культура, 1953–1957. С. 206, 207).
16–26 марта. Первый фестиваль итальянских фильмов в Москве, Ленинграде и столицах союзных республик.
17 марта. В «Комсомольской правде» (с. 3) письмо аспирантов МГУ С. Бочарова, В. Зайцева и В. Панова, преподавателя Ю. Манна и студента А. Аскольдова, где говорится, что, хотя В. Померанцев нечетко ставит многие важнейшие положения, и прежде всего вопрос о партийности литературы, его статья «Об искренности в литературе» может, тем не менее, стать поводом для обсуждения общих вопросов советской литературы
49.
