Журналы в августе
В «Новом мире» (№ 8) десять стихотворений Алексея Прасолова. В «Москве» (№ 8) воспоминания Николая Чуковского об Осипе Мандельштаме, сопровожденные публикацией его стихов.
Сентябрь
1 сентября. В эфир впервые выходит телевизионная передача «Спокойной ночи, малыши».
В московском кинотеатре «Россия» премьера фильма Василия Шукшина «Живет такой парень». В одной из ролей Белла Ахмадулина.
В тот же день фильм выпущен в прокат.
5 сентября. Опера «Турандот» Дж. Пуччини открывает гастрольные спектакли оперной труппы миланского театра «Ла Скала» на сцене Большого театра. На премьерном показе присутствуют Н. С. Хрущев, другие руководители КПСС и Советского государства.
Одновременно идут и гастроли оперной труппы Большого театра в Милане.
В Москве на улице Чехова (ныне Малая Дмитровка) открывается джазовое кафе «Синяя птица».
8 сентября. Ленинградский обком КПСС за неудовлетворительное руководство и допущенные ошибки освобождает Михаила Артамонова от обязанностей директора Государственного Эрмитажа.
Директором Эрмитажа назначен Борис Пиотровский.
9 сентября. Владимир Высоцкий по временному договору на два месяца зачислен во вспомогательный состав Театра на Таганке.
В течение всего 1964 года у него не складывалась жизнь, – свидетельствует Николай Дупак, работавший директором Театра на Таганке в 1963–1964 годы.– В Театре им. Пушкина ему ничего толком не давали играть, в Театре миниатюр вообще странные вещи творились. За него просила наша актриса Таисия Додина, и я пригласил его на прослушивание. Он показал отрывок из горьковского рассказа «Челкаш». Любимов сейчас рассказывает, что он сразу взял Володю в труппу, но было наоборот. Любимов сказал: «Зачем нам еще один пьющий актер?» Но мне Высоцкий приглянулся скромностью и великолепным чувством ритма. Поэтому я решил оставить его на испытательный срок (Экспресс-газета, 13 мая 2009 года).
10 сентября. Из дневника В. Лакшина:
Пошли слухи о Солженицыне, что он был полицаем, сидел в немецком лагере и плохо там себя показал, и прочая мерзость. Вас. Смирнов заявил в «Дружбе народов»: «Да он еврей – настоящая фамилия Солженицер». «А как же русский язык, русский склад характера?» – возразил кто-то. «Эт-то они умеют, эт-то они умеют…» Вчера звонили читатели и требовали от редакции опровержения этих слухов: такое впечатление, что кто-то намеренно распускает и раздувает их. Я подумал: если перефразировать Маркса, «слух, овладевший массами, становится огромной активной силой». Особенно в нашей нервозной, трусливой и панической интеллигентской среде, привыкшей ко всевозможным «оглушениям» (В. Лакшин. «Новый мир» во времена Хрущева. С. 251).
Москва полна слухами о твоих мемуарах, – пишет Василий Аксенов своей матери Евгении Гинзбург. – Все интеллигенты подходят ко мне с просьбами предоставить экземпляр. Те, что читали, очень высокого мнения. Нагибин выразил мне огромное удовольствие от мемуаров и просил тебе передать. Слышно ли что-нибудь из «Нового мира»?
694 (В. Аксенов. Ловите голубиную почту] С. 117).
11 сентября. Как записывает в дневник Л. Чуковская,
дело Бродского (с Фридиной записью) было докладываемо лично Хрущеву (по-видимому, из‐за криков за границей), он сказал, якобы, что суд велся безобразно, но пусть Бродский будет счастлив, что его судили за тунеядство, а не за политику, потому что за стихи ему причиталось бы 10 лет…
Значит, мерзавцы – или обманутые – обманули Никиту Сергеевича разного рода фальшивками, состряпанными Лернером… <…> Да, еще Никита Сергеевич спросил, как Фридина запись попала за границу (Л. Чуковская. Записки об Анне Ахматовой. Т. 3. С. 480).
Как вспоминают Р. Орлова и Л. Копелев,
вскоре стало известно, что правление московской организации Союза писателей готовит дело об исключении Вигдоровой из Союза
695. Уже подыскивали ораторов из числа «умеренных либералов». Хотели так же, как раньше в деле Пастернака, спекулировать на аргументах: «она препятствует оттепели… она провоцирует репрессии… внушает недоверие к интеллигенции…»
Дело не состоялось – в октябре свергли Хрущева; растерялись и литературные чиновники – куда повернут новые власти? (Р. Орлова, Л. Копелев. С. 104–105).
13 сентября. Наталья Грудинина пишет письмо Н. С. Хрущеву:
По праву человека, отдавшего жизнь воспитанию собственных детей и литературной молодежи, я прошу Вас избавить молодые умы от «дела Бродского». <…>
Когда же все это кончится? Партия и Вы лично – обещали нашим детям строгое соблюдение законов. Почему же безнаказанно нарушен закон в Ленинграде?..
Беззаконный приговор должен быть снят. Наши дети, молодые литераторы, а также все, кто был потрясен этим омерзительным «делом» – должны успокоиться и знать, что 38 год больше никогда не повторится (Л. Чуковская. Записки об Анне Ахматовой. Т. 3. С. 482).
14 сентября. Умер Василий Семенович (Иосиф Соломонович) Гроссман (род. в 1905). Как записал в дневник Лев Левицкий,
похороны Гроссмана были постыдными. Хоронили воровато, поспешно, стараясь поскорее разделаться с процедурой, которая может перерасти в политический скандал. Гроб поставили в маленьком конференц-зале Союза писателей, а не в Доме литераторов. Не было даже оркестра. И народу было не густо. Правда, в основном это были приличные люди, но было их слишком мало
696. Выступления были осторожные. Достойную речь произнес только Эренбург, сказавший, что Гроссман не только трудно умирал, но и трудно жил. Все, кто стояли у гроба, понимали, о чем речь (Л. Левицкий. С. 57).
На гражданскую панихиду, – рассказывает Семен Липкин, – пришло, на глаз, около ста человек, все больше литераторы и их жены, читателей было мало. Евгений Воробьев <…> говорил сердечно, взволнованно. Чувствовалось, что он любит и почитает Гроссмана. Умную, серьезную речь произнес Эренбург. Он поставил Гроссмана в один ряд с крупнейшими писателями России <…>
