Поэма, – продолжает А. Вознесенский, – породила тьму пародий и разгромных статей. А наш мэтр, В. П. Катаев, сказал, что «Оза» натолкнула его на создание его «новой прозы» (А. Вознесенский. Собр. соч. Т. 5. С. 125, 127).
Существует мнение, – в начале 1965 года писал в Президиум ЦК КПСС председатель правления СП РСФСР Леонид Соболев, – что за последнее время они <Евтушенко, Рождественский, Вознесенский, Ахмадулина, Окуджава> «перебесились», взялись за ум и встали на верный путь – например, Вознесенский со своей поэмой о Лонжюмо. Но ведь это, по совести говоря, простая отписка и притом не очень старательно выполненная. Сущностью же его по-прежнему остается «Оза» с ее разорванным сознанием, с якобы многозначительным косноязычием и (что уже ново) с откровенным литературным хулиганством в рефрене «а на фига!», как бы утверждающим в поэзии прелестное новаторство Солженицына с его «фуёминой» (цит. по: В. Огрызко. Держусь на одной идеологии. С. 622–623).
Ноябрь
1 ноября. Из письма Корнея Чуковского Лидии Чуковской:
В Союзе Писателей выступил Друзин и заявил, что пора призвать к ответу этих хрущевцев: Твардовского и Солженицына (К. Чуковский – Л. Чуковская. С. 401).
2 ноября. В московском кинотеатре «Россия» премьера двухсерийного фильма Михаила Калатозова «Я – Куба» по сценарию Евгения Евтушенко.
3 ноября. Польский писатель Анатоль Стерн вспоминает:
Я был у Ахматовой со своей женой в тот день, когда <…> она получила известие о присуждении ей Оксфордским университетом титула Doctor honoris causa и одновременно о награждении ее поэтической премией Таормины. Она явно была взволнована, но приняла эту необычную весть с примесью горечи: все это пришло так поздно… (цит. по: Р. Тименчик. Последний классик. Анна Ахматова в 60‐е годы. Т. 2. С. 399).
Первый секретарь ЦК ВЛКСМ С. Павлов направляет в ЦК КПСС докладную записку, где сказано:
Считаем необходимым информировать о том, что в последнее время в Москве распространяются всякого рода «произведения», в которых весьма субъективно, а чаще извращенно толкуются проблемы борьбы с культом личности, различные явления государственной и общественной жизни.
Такого рода материалы распространяются прежде всего среди некоторой части инженерно-технической и научной интеллигенции, работников литературы и искусства, среди студенческой молодежи.
В числе их серия неопубликованных рассказов Аксенова и Солженицына, подборки стихов Городецкого, Айхенвальда, Слуцкого, Окуджавы, Пастернака, Гумилева, Алигер, Эренбурга, выступление Паустовского по книге «Не хлебом единым», так называемая аннотация на повесть Солженицына «Один день Ивана Денисовича», «стенограмма» суда над поэтом Бродским в Ленинграде, письмо Раскольникова Сталину, очерк о развитии советской генетики, ряд зарубежных материалов по еврейскому вопросу и т. д. (Аппарат ЦК КПСС и культура. 1958–1964. С. 775–778).
До 4 ноября. Ознакомившись с надзорным делом Иосифа Бродского, старший советник юстиции Шарутин приходит к выводу:
Суд был скорый, тенденциозный и необъективный, о чем свидетельствует то, что ряд вопросов, имеющих большое значение для решения вопроса, остались невыясненными. Насколько правильно составлена стенограмма судебного заседания
703, судить трудно, но если она правильная, то этот факт лишний раз подтверждает тенденциозность и необъективность рассмотрения дела и скорую расправу с Бродским (О. Эдельман // Новый мир. 2007. № 1. С. 157).
4 ноября. Монумент «Покорителям космоса» в ознаменование выдающихся достижений советского народа в освоении космического пространства открыт в Москве у ВДНХ СССР. Авторы монумента – скульптор А. Файдыш-Крандиевский, архитекторы М. Барщ и А. Колчин.
Старшим советником юстиции Шарутиным и заместителем начальника отделения Следственного отдела КГБ СССР полковником Цветковым составлена обстоятельная справка по делу И. Бродского. В ней разбирались аргументы обвинения, отмечались неясность и отсутствие доказательств по большинству из них, указывалось на тенденциозность в подборе свидетелей, а также ряд процессуальных нарушений. Вывод:
Бродский И. А. подвергнут высылке из Ленинграда как тунеядец и паразитический элемент без достаточных к тому оснований и по делу должен быть принесен протест на предмет отмены постановления нарсуда по делу Бродского и частного определения в отношении Грудининой, Эткинда и Адмони (О. Эдельман // Новый мир. 2007. № 1. С. 157, 158).
9 ноября. Из дневника Владимира Лакшина:
Некоторые либеральные веяния. А. М. Румянцев пришел в «Правду» главным редактором взамен Сатюкова. Карякин, работавший с ним в Праге, отзывается о нем хорошо. «„Октябристы“ вряд ли за шампанским посылают», – прокомментировал Твардовский это назначение (В. Лакшин. «Новый мир» во времена Хрущева. С. 255).
11 ноября. В Центральном доме литераторов вечер, посвященный 70-летию со дня рождения Исаака Бабеля.
Как вспоминает вдова Бабеля Антонина Пирожкова, члены комиссии по его наследию безуспешно просили Д. А. Поликарпова о разрешении провести общедоступный вечер еще и в более просторном Политехническом музее. Однако Константин Федин, номинально числившийся председателем комиссии, это прошение подписать отказался, и оно удовлетворено не было.
Улица Герцена, где расположен ЦДЛ, перед началом вечера была запружена народом. Мне пришлось сопровождать на вечер Екатерину Павловну Пешкову, и, несмотря на то что мы приехали заранее, мы еле-еле пробились к дверям. Зал был битком набит, фойе заполнено тоже. Все двери из зала в фойе были открыты настежь, чтобы те, кто не попал в зал, смогли хоть что-то услышать. Позже Николай Робертович Эрдман рассказывал мне, что весь вечер он простоял в фойе. <…>
Первоначально предполагалось, что председателем на вечере памяти И. Э. Бабеля будет Илья Григорьевич Эренбург. Но Союз писателей распорядился иначе – председателем был назначен Федин. Все члены комиссии по литнаследству Бабеля были расстроены и возмущены, так как Федин явно не хотел принимать участия в работе комиссии, не захотел подписать письмо Поликарпову. Кроме того, было неясно, как к этому отнесется Эренбург. А вдруг совсем не придет на вечер? Эренбург пришел, но сел не в президиум на сцену, а в первый ряд в зале. Отказалась сесть в президиум и я.
Вечер открыл Федин, потом выступили писатели Никулин, Бондарин, Славин, Лидин, Мунблит и критик Панков – сотрудник журнала «Знамя». Эренбург выступил последним (А. Пирожкова. С. 517, 522–523).
Рассмотрев письмо Александра Твардовского о купюрах и поправках, которые сделал Илья Эренбург в шестой книге своих мемуаров, руководители Идеологического отдела ЦК КПСС констатируют:
