у определенной, сравнительно небольшой части работников литературы и искусства наблюдаются попытки поставить под сомнение ленинские принципы руководства литературой и искусством, которые были подтверждены в последние годы в партийных документах, направленных против формалистических и нигилистических тенденций в искусстве.
Нарушителями этих принципов названы, в частности, писатели А. Борщаговский, И. Кремлев-Свен, Б. Балтер, Н. Матвеева, Б. Окуджава, Л. Зорин, Ю. Оксман, Ф. Вигдорова, художники Э. Белютин, Н. Андронов, В. Костин, В. Сидур, Г. Коржев.
Нельзя не обратить внимания на факты хождения по рукам рукописей неопубликованных произведений (стихи, рассказы, критические статьи), содержащих клеветнические выпады против политики партии в различных областях, в том числе и в литературе и искусстве. В подобного рода «подпольной литературе» имеется тенденция представить советский аппарат обюрократившимся, а его руководителей – малограмотными чиновниками <…> внушается мысль о невозможности найти общий язык между партийным аппаратом и интеллигенцией. Некоторая часть рукописей такого сорта попадает за рубеж, где используется буржуазной прессой для раздувания антисоветской пропаганды… (цит. по: В. Огрызко. Охранители и либералы. Т. 2. С. 263–265).
20 декабря. В газете «Нью-Йорк таймс» интервью с Александром Чаковским. Вот фрагмент:
– Думаете ли вы, что то, что случилось с Бродским, органически связано с советской системой? Повредит ли это делу свободы слова в России?
– Бродский – это то, что у нас называется подонок, просто обыкновенный подонок. Его судили открытым судом, с соблюдением всей законной процедуры; он сам защищался; судьи выслушали соответствующие показания литературных экспертов и представителей ленинградской общественности и пришли к решению – выселить Бродского из города и предоставить ему возможность заниматься честным трудом. Мне кажется попросту смешным, что вы можете испытывать лицемерное негодование по поводу так называемого «дела Бродского» в то время, как здесь кидают бомбы в церквах, убивают девушек, а убийцы разгуливают на свободе (цит. по: Е. Эткинд. Записки незаговорщика. Барселонская проза. С. 115).
22 декабря. Александр Гладков фиксирует в дневнике «слух об одновременном снятии Твардовского и Кочетова из их журналов, для „прекращения полемики“» (А. Гладков // Новый мир. 2014. № 2. С. 160).
23 декабря. Открыта выставка Владимира Фаворского в Государственном музее изобразительных искусств имени Пушкина.
26 декабря. Из дневника Владимира Лакшина:
Заехал Солженицын и вернул мне Оруэлла. Отозвался так: «Остроумного много, но он не понимает, что и под пятой Старшего Брата все-таки жизнь есть, а у него нет жизни». Говорили, к слову, и о романе Замятина «Мы»: «Написано блестяще. Редкий случай, – заметил Солженицын, – когда героев научно-фантастического сочинения начинаешь любить, хочется в конец заглянуть, что с ними сталось» (В. Лакшин. «Новый мир» во времена Хрущева. С. 260).
28 декабря. В Большом зале Московской консерватории вокально-симфоническая поэма Дмитрия Шостаковича «Казнь Степана Разина» на стихи Евгения Евтушенко впервые прозвучала в исполнении оркестра Московской филармонии под управлением Кирилла Кондрашина и Республиканской хоровой капеллы под руководством Александра Юрлова, партия баса – Виталий Громадский.
<…> Рожденная поэзией Евтушенко, музыка Тринадцатой симфонии в свою очередь оказала на поэта многостороннее влияние <…>. Указывая на прообраз поэмы <«Братская ГЭС»>, Евтушенко говорил: «<…> на композицию всей поэмы „Братская ГЭС“, построенную именно по принципу, казалось бы, несоединимого, я бы никогда не решился, если бы мне не придала смелости Тринадцатая симфония. Таким образом, Дмитрий Дмитриевич оказался крестным отцом этой поэмы». Из нее композитор и взял тему и текст следующего после Тринадцатой симфонии вокально-симфонического сочинения «Казнь Степана Разина» (С. Хентова. Шостакович. Т. 2. С. 428–429).
В ноябре 1968 года Дмитрий Шостакович был удостоен Государственной премии СССР за поэму «Казнь Степана Разина» для баса, хора и оркестра.
28 декабря. В кинотеатре «Россия» премьера фильма Алексея Салтыкова «Председатель» по сценарию Юрия Нагибина.
Картину, – записывает в дневник Ю. Нагибин, – сперва просто решили не выпускать на экран, потом ее искромсали
708 и пустили по клубам, но в день премьеры, даже в самый час ее опять запретили; мы выступали перед зрителями в кинотеатре «Россия», а по всей стране сдирали афиши с лицом Ульянова. <…>
Картину, в конце концов, разрешили. Она прошла с небывалым успехом, истинно народным. Не знаю, имела ли хоть одна наша картина такой успех. Может быть, «Броненосец Потемкин», «Чапаев», «Путевка в жизнь». <…> Успех картины был настолько велик, что даже пресса, настроенная поначалу крайне враждебно, сдалась и начала хвалить, сперва сквозь зубы, потом взахлеб» (Ю. Нагибин. Дневник. С. 180).
Михаил Ульянов за исполнение главной роли в этом фильме был в 1966 году награжден Ленинской премией; режиссер и автор сценария были оставлены без наград.
29 декабря. Умер художник Владимир Андреевич Фаворский (род. в 1886).
Декабрь. I творческое объединение киностудии «Мосфильм» расторгает с Владимиром Максимовым договор на сценарий фильма «Жив человек», постановщиком которого должен был быть Алексей Баталов (Н. Рязанцева. С. 262–263).
В Театре на Таганке появляется объявление:
Планируется экспериментальный спектакль под названием «Поэт и театр» по стихам Вознесенского. Все желающие могут прийти на репетиции.
Журналы в декабре
В «Юности» (№ 12) рассказы Василия Аксенова «Дикой», «Местный хулиган Абрамашвили», «Товарищ красивый Фуражкин», «Папа, сложи»
709, повесть «Такое долгое детство» Андрея Битова.
В «Новом мире» (№ 12) роман Анатолия Рыбакова «Лето в Сосняках»
710, стихи Владимира Корнилова.
События года
Взорван Воскресенский собор – старейшее каменное здание Красноярска.
