Мной овладело смешанное чувство: не то радость, не то страх, – вспоминает Рабин. – Моя выставка в Лондоне ни для кого не являлась секретом, о ней передавала Би-би-си. Через некоторое время я получил из Великобритании каталог и газеты с рецензиями. Публикация о вернисаже в коммунистической газете «Дейли уоркер» меня очень ободрила
755. Медленно, со скрипом, но все-таки сбывались мои мечты. Я писал теперь, что хотел, продавал картинки, появились деньги. Купил за 5600 рублей двухкомнатную кооперативную квартиру на Преображенке. Как бы сейчас воскликнули в России: «Жизнь удалась!» Но мне, как никогда ранее, было обидно работать тайком и видеть, как мои картины уходят, почти не оставляя следа, – либо отправляются за границу, либо оседают в частных советских коллекциях (Итоги, 02.02.2012).
«Казалось, власти никак не отреагировали на это событие», – замечает О. Рабин в своей автобиографии (цит. по: А. Эпштейн. С. 75). Запоздалым откликом на выставку стал лишь фельетон В. Ольшевского «Дорогая цена чечевичной похлебки», опубликованный 14 июня 1966 года в газете «Советская культура», где картины Рабина предстают «смутным, перепуганным, неврастеническим мирком», а сам художник назван «пешкой в политической игре капиталистов»:
Думаете, ценят вас эти спекулянты как художников? Плевали они на вас, художников. Вы нужны как политический товар – чтобы бросить вас на поднятие акций буржуазной пропаганды. Вот ваша цена на Западе, и другой цены вам нет.
12 июня. Яков Лернер направляет письмо прокурору Дзержинского района Ленинграда:
№ 12/65. Штаб 12‐й ДНД
756 рассмотрел вопрос, связанный с осуждением тунеядца и морально запутавшегося гражданина И. Бродского, считает, что в целях воспитательной работы необходимо поставить вопрос о досрочном возвращении из мест отбытия наказания Бродского, согласно решения суда. Считаем также необходимым проверить материал, связанный с распространением лживой стенограммы суда, которая в целях обеления Бродского и подмен истинной подоплеки наказания (хотя Бродский в этом никакого участия не принимал) свидетельствует о том, что он осужден якобы не как тунеядец, а как поэт. Мы считаем, что все ошибки и аполитичность Бродского являются результатом поднятой вокруг Бродского шумихи со стороны Грудининой, защищавшей морально разложившуюся Волнянскую. Необходимо дать возможность И. Бродскому начать работать в одном из наших литературных журналов, так как у нас имеется уверенность, что несмотря на поведение и аполитичность Бродского, его можно приобщить к труду и если верно, что он любит писать стихи (конечно, не ущербные и политически вредные, какие мы в прошлом читали), то найдется и работа в журнале.
Исходя из всего вышесказанного, просим Вас войти в ходатайство перед судом о досрочном возвращении в г. Ленинград осужденного по Вашему представлению гр-на Бродского (цит. по: Ю. Бегунов. Правда о суде над Иосифом Бродским)
757.
По обвинению в написании книги-программы «От диктатуры бюрократии – к диктатуре пролетариата», издании нелегального журнала «Колокол» и распространении листовок в Ленинграде арестованы В. Е. Ронкин, С. Д. Хахаев, В. Н. Гаенко, В. В. Иофе, В. М. Смолкин, С. Н. Мошков, Б. М. Зеликсон, В. И. Чикатуева, Л. В. Климанова.
13 июня. На XIII Международном кинофестивале в Сан-Себастьяне специальными премиями отмечены фильмы «Зачарованная Десна» Юлии Солнцевой и «Гамлет» Григория Козинцева.
19 июня
Вчера, – записывает в дневнике Александр Твардовский, – приезжали Дементьев, Кондратович, Лакшин. Дела плохи, журнал как в блокаде. Есть слух, что будет стоять вопрос на идеологич[еской] комиссии. «Надо кончать» – такие слова будто бы говорил нынешний зам[еститель] Демичева Степаков
758, опубликовавший в «Известиях» статью Вучетича (А. Твардовский. Новомирский дневник. 1961–1966. С. 345).
20 июня. В «Комсомольской правде» фельетон Леонида Лиходеева «Отраженная гипербола», где высмеиваются молодые поэты – члены СМОГа и их попытка провести демонстрацию протеста 14 апреля.
Летом 1990, – рассказывает Владимир Батшев, – я послал Л. И. Лиходееву письмо, в котором просил ответить на несколько вопросов, в частности:
а) как возникла идея фельетона «Отраженная гипербола»?
б) кто поручил ему написать фельетон – конкретно имя, отчество, фамилия, должность редактора отдела в «Комсомольской правде»?
в) кто передал ему материалы для фельетона – имя, фамилия, отчество, должность?
г) как выглядели материалы для фельетона – были ли это самостоятельные материалы (программа и петиция) или уже подготовленный текст «для печати»?
д) знал ли Л. И. Лиходеев что-нибудь про СМОГ тогда?
е) знал ли он, как будет использован фельетон?
ж) знает ли он о дальнейшей трагической судьбе СМОГа, которая началась после публикации фельетона «Отраженная гипербола»?
Через месяц после моего письма (а может, и больше) раздался телефонный звонок – Лиходеев.
На все вопросы знаменитый перестройщик – а он вел рубрику в органе перестройщиков «Московские новости» – ответил отрицательно.
Он – «ничего не знал», он «ничего не помнит», «ах, как жалко ребят» (В. Батшев. С. 159–160).
21 июня. Из дневника Александра Твардовского:
Правда ли, нет – еще один исторический анекдот. Н. С. [Хрущев] попросился на прием к Брежневу, тот его принял, в присутствии всех членов Президиума или части их, в готовности услышать какие-то признания, предложения общезначимого порядка. Но тот, говорят, попросил построить ему гараж (несколько машин – зятя, сына и т. д.), переселить его из городской квартиры в особнячок, повысить пенсию и переменить «Волгу» на «Чайку». М. б., думаю, он схитрил, увидев, что наедине с ним не хотят беседовать, но, м. б., так оно и есть, что иных забот у него уже не было (А. Твардовский. Новомирский дневник. 1961–1965. С. 349).
22 июня. Первый показ спектакля «Павшие и живые», поставленного Юрием Любимовым на сцене Театра на Таганке.
