Итальянская газета «Аванти» 13 августа откликнулась на эту публикацию статьей «Полемика в Москве по поводу нового романа. Автора обвиняют бывшие сталинисты», где, в частности, сказано:
Твардовский, смелый редактор журнала «Новый мир», решил начать новую литературную битву, которая, как это всегда бывает в Советском Союзе, будет иметь важные отклики и в области политики: его противниками и на этот раз являются бывшие сталинисты, укрывающиеся в рядах Союза советских писателей, которые со страниц «Правды» ответили ему словами, звучащими как отлучение.
Сигналом к битве была публикация на страницах последнего номера «Нового мира» романа молодого автора Виталия Семина, названного «Семеро в одном доме». По мнению малоизвестного критика «Правды», в этом романе «есть все, что не должно быть в советском романе». <…> Тем не менее, – пишет газета, – многое из того, что сказано автором романа, имеет привкус истины, прожитого жизненного опыта и вызывает раздражение именно по этой причине. <…> Важным представляется то, что Твардовский решил вновь возобновить полемику, которая никогда окончательно не угасала (цит. по: Р. Романова. Александр Твардовский. С. 634–635).
14 июля. По данным Прокуратуры СССР, на этот день в Дубравлаге (Мордовия) – с 1961 по 1972 год единственном лагере для осужденных по «политическим» статьям Уголовного кодекса – содержалось 3816 заключенных.
Как в предисловии к трехтомнику Анатолия Марченко отмечает Александр Даниэль, изрядную долю составляли «полицаи» – «коллаборационисты, осужденные за сотрудничество с немцами во время войны», «украинские и литовские националисты-партизаны, досиживающие свои 25-летние сроки, полученные еще при Сталине», а также осужденные «за веру» и активисты «националистического подполья (уже не вооруженного) из Украины, Прибалтики, Армении, других национальных республик Советского Союза». «Остальные – за «антисоветскую пропаганду и агитацию». В последней категории в те годы было много случайных людей, попавших в лагерь за спонтанное выражение недовольства теми или иными сторонами советской жизни» (А. Марченко. Т. 1. С. 18).
15 июля. Председатель КГБ В. Е. Семичастный сигнализирует ЦК КПСС о том, что
по имеющимся данным, некоторые государства, главным образом США, Франция, ФРГ, Италия, пытаются использовать <Московский кино>фестиваль для пропаганды западного образа жизни и проведения сионистской кампании.
Руководство делегациями капиталистических стран фактически осуществляется специально выделенными сотрудниками соответствующих посольств.
Указывается, в частности, и на то, что
для проведения сионистской пропаганды израильская делегация привезла с собой большое количество литературы, предназначенной для распространения среди советских граждан.
16 июля. Запись в дневнике Александра Твардовского от 19 июля:
В пятницу был у Демичева, беседовали около трех часов (!). Начал было я с ж[урна]ла, но он говорит, – нет, давайте об общем положении: что делать, например, с Союзом писателей РСФСР, нужен ли он, кем заменить Соболева – и пошло, и пошло. Главное было не в обширности тематики, а во «взаимопонимании», нарастающем расположении друг к другу. Конкретно разрешился вопрос о «Театральном романе».
– Печатайте, раз вы считаете, что нужно.
– Да, но дядя Дима…
– Ах, Поликарпов. Он вам скажет, что вы можете поступать по своему (редакции) усмотрению. (Хорош бы я был, если бы, понуждаемый через посредство «аппарата», взял обратно письмо в ЦК, подписанное вместе с Симоновым).
Зашла речь, конечно, и о Солженицыне.
– Я хотел бы с ним встретиться. Думаю о нем слишком много, чуть не каждый день.
(Когда я рассказывал об этом в редакции, в дверь заглянул Солженицын со своей ужасной бородой – без усов – и с бакенбардами, – ничего нельзя лучше придумать, чтобы попортить его красивое открытое лицо). Я тут же сговорился с секретарем Демичева, на другой день Солженицын был принят, – звонил мне сюда, доволен, хотя и не знает, как это вообще хорошо для ж[урна]ла, для него и для меня и вообще (А. Твардовский. Новомирский дневник. 1961–1966. С. 364).
17 июля. В ЦК КПСС встреча П. Н. Демичева с Александром Солженицыным. Подробно изложив содержание состоявшегося разговора, А. Солженицын констатирует:
Оба мы очень остались довольны.
Я не просил его ни печатать сборника моих рассказов, ни помочь мне с пьесами. Главный результат был тот, что совершенно неожиданно, без труда и подготовки, я укрепился при новых руководителях и теперь какое-то число лет могу спокойно писать.
– Они
762 не получили второго Пастернака! – провожал меня секретарь по агитации (А. Солженицын. С. 119).
Из дневника Раисы Орловой:
АИ <Солженицын> отказался от поездки в Италию. Лев <Копелев>: «Неужели не хочешь?»
– Есть «хочу» и есть «должен». Мое ущелье суживается. Не знаю, сколько у меня времени, сколько жизни. Морочу голову «Раковым корпусом». Демичев не спросил про маленькие рассказы. «Семья и школа» хочет печатать (Знамя. 2018. № 9. С. 158).
20 июля. Запись в дневнике Л. Чуковской, навещавшей в больнице смертельно больную Ф. Вигдорову:
Я рассказала ей о Евтушенке: вернувшись из Италии, он написал в ЦК записку – отчет и там о Бродском: как вредит нам это дело, как необходимо его выпустить поскорее и потом издать его книгу – причем он, Евтушенко, берется отобрать стихи и написать предисловие.
– Не до книги, – сказала Фрида. – Освободили бы поскорее (Л. Чуковская. Из дневника. Воспоминания. С. 251).
Комментируя этот эпизод в личном письме составителю, Я. Гордин замечает:
Не могу понять – чего больше в замыслах Е. А. – наивности или самообмана. Какая книжка, если Б. будет выслан? Как можно издавать что-либо и писать предисловие без согласия автора? Чушь. Все эти фантазии Е. А., доходившие до Б., полагаю, и приводили его в ярость. Ему менее всего нравилось выглядеть спасенным Евтушенко, когда он знал, что это не имеет отношения к реальности. Как Вы знаете, я отношусь к Е. А. с симпатией и вендетту Иосифа никогда не поддерживал. Но, когда читаю подобные тексты Е. А., то начинаю Иосифа понимать.
22 июля. Председатель Комитета по кинематографии А. В. Романов докладывает в ЦК КПСС о проведенной работе по устранению «идейных ошибок» в фильме Фридриха Эрмлера «Перед судом истории», где «показан крах белой эмиграции, в образе В. Шульгина вскрыта враждебная деятельность людей, вставших на путь предательства Родины». Указывается, в частности, что «работа над фильмом проводилась по инициативе и под наблюдением Комитета Госбезопасности СССР, который оказывал съемочному коллективу постоянную помощь». Докладная записка завершается рекомендациями
