Возмущенным открытым письмом в редакцию «Литературной газеты» на эту статью в тот же день откликнулся Анатолий Марченко, рассказав правду о том, в каких чудовищных условиях содержатся заключенные советских тюрем и лагерей (А. Марченко. Т. 3. С. 103–105).
28 марта. В Кремлевском Дворце съездов Леонид Леонов произносит «Слово о Горьком» на торжественном заседании, посвященном 100-летию со дня рождения А. М. Горького. Как вспоминает Альберт Беляев, работавший в ту пору в Отделе культуры ЦК КПСС,
Леонова уговорили произнести доклад на торжественном заседании. Леонид Максимович написал текст и отдал его в Союз писателей. Там секретари его прочитали, и у каждого нашлись какие-то замечания. Но высказать их Леонову лично не решался никто. Марков говорил, что все они для Леонова не авторитеты и не нужно подвергать секретариат Союза писателей такому испытанию. Но на совещании у Демичева решили передать замечания Леонову в письменном виде. А накануне доклада Леонов все замечания отверг и отказался выступать. Марков ехать наотрез отказался. Сказал, что Леонов его и на порог не пустит. Уговаривать его направили меня. Леонид Максимович был в ярости. Взвинченно говорил о том, что его даже сам Горький не правил. А тут кучка литературных чиновников правит доклад, в котором выношено и продумано каждое слово. Ругаясь, он ни разу не упомянул никого из ЦК и руководителей партии. А секретарей Союза писателей разносил вовсю. Потом мы посидели за столом, он успокоился, стал рассказывать о встречах с Горьким. Видя, что он пришел в хорошее расположение духа, я предложил ему позвонить в ЦК и сказать Шауро и Маркову, что он будет выступать. То, что два руководителя сидели на протяжении нескольких часов и ждали его решения, доставило Леонову удовольствие (А. Беляев).
30 марта. Из дневника Льва Левицкого:
После Егорычева секретарем московского комитета стал Гришин. <…> По его команде людей, давших либеральную слабину, покуда только партийных, тягают в райкомы и горком. Требуют раскаяния. Кто не кается, того вон из партии. Исключили Свирского. Исключили двух сотрудников института истории искусств – Шрагина и Пажитнова
952. Исключили адвоката Золотухина и художника Биргера (Л. Левицкий. С. 126).
Из дневника Юлии Нельской-Сидур:
Михалков выступил где-то с речью, осуждающей заключенных в тюрьму писателей и всех, кто хочет большей свободы. Михалков – известная сволочь, поэтому неудивительно (Ю. Нельская-Сидур. С. 64).
Конец марта. ЦК КПСС рассылает партийному активу закрытую информацию о положении в Чехословакии. В этом документе говорится:
…в последнее время события развиваются в отрицательном направлении. В Чехословакии ширятся выступления безответственных элементов, требующих создать «официальную оппозицию», проявлять «терпимость» к различным антисоциалистическим взглядам и теориям. Неправильно освещается прошлый опыт социалистического строительства, выдвигаются предложения об особом чехословацком пути к социализму, который противопоставляется опыту других социалистических стран, делаются попытки бросить тень на внешнеполитический курс Чехословакии и подчеркивается необходимость проведения «самостоятельной» внешней политики. Раздаются призывы к созданию частных предприятий, отказу от плановой системы, расширению связей с Западом. Более того, в ряде газет, по радио и телевидению пропагандируются призывы «к полному отделению партии от государства», к возврату ЧССР к буржуазной республике Масарика и Бенеша, превращению ЧССР в «открытое общество» и другие…
Март. Алексей Костерин и Петр Григоренко пишут и распространяют в самиздате «Открытое письмо о ресталинизации».
Журналы в марте
В «Москве» (№ 3) стихи Варлама Шаламова. В «Юности» (№ 3) повесть Василия Аксенова «Затоваренная бочкотара». До этого она побывала в «Новом мире», но… Вот фрагмент из дневников Алексея Кондратовича:
Ася Берзер принесла рукопись Аксенова «Бочкотара».
– Это же плохой писатель, – пожал плечами А. Т. Мол, что я буду читать.
– Начинал он интересно.
– И начинал неинтересно (А. Кондратович. Новомирский дневник. С. 106).
В «Молодой гвардии» (№ 3) статья Виктора Чалмаева «Великие искания».
Апрель
1 апреля. Председатель КГБ и Генеральный прокурор СССР обращаются в ЦК КПСС с предложением
Габая И. Я. и Марченко А. Т. <…> лишить гражданства СССР и выдворить из Советского Союза.
Эти меры, – говорится в Докладной записке, – по нашему мнению, явятся конкретным серьезным предупреждением Якиру, Литвинову, Киму, Григоренко и другим, занимающимся антиобщественной деятельностью (Крамола. С. 390–391).
2 апреля. В «Московской правде» изложение речи, с которой народная артистка СССР, секретарь партийной организации МХАТа Ангелина Степанова выступила на XIX городской конференции КПСС.
Надо помнить, – заявляет А. Степанова, – что борьба в области театральных течений – борьба идеологическая. <…> Разумеется, ставить классические пьесы сегодня надо так, чтобы они были близки и понятны современным зрителям. Но при этом нельзя допускать искажения прогрессивных замыслов писателей прошлого. К сожалению, так получилось у режиссера Эфроса, поставившего «Трех сестер», и у режиссера Захарова, поставившего «Доходное место». В их спектаклях Чехов перестает быть Чеховым, а Островский – Островским.
А самое главное, объективно получается так, что спектакли приобретают неверное идейное звучание (А. Эфрос. Три сестры. Т. 2. С. 242–243).
3 апреля. В «Литературной газете» изложение выступления Сергея Михалкова на XIX конференции Московской городской организации КПСС, где, в частности, сказано:
Советский суд осудил двух политических клеветников и двурушников <А. Синявского и Ю. Даниэля>. Как ни странно, нашлись среди наших литераторов добровольные адвокаты, выступившие на защиту пособников враждебного нам лагеря… Спустя полтора года советский народный суд осудил трех уголовников <А. Гинзбурга, Ю. Галанскова, А. Добровольского>, на этот раз вообще не имеющих никакого касательства к литературе и провокационно произведенных в ранг писателей разными зарубежными «голосами» и «подголосками» <…>
Справедливости ради следует отметить, что если не считать трех-четырех известных писательских имен, большинство подписавших эти письма ничем не прославили нашу литературу <…> Уместно напомнить этим литераторам, что такое гуманизм в понимании Максима Горького. Великий сын великого народа считал, что подлинный гуманизм – это воинствующий гуманизм непримиримой борьбы против лицемерия и фальши тех, кто заботится о спасении старого мира.
