– Хочешь? – спрашивает она Линду и протягивает руку.
Линда пожимает плечами.
– Спасибо, – бормочет она едва слышно. И кладёт в рот одну ириску, но явно без всякого удовольствия.
Хедвиг злится. Она, можно сказать, рисковала жизнью, а у Линды такой вид, будто это не конфеты, а коровьи лепёшки. И почему её совершенно не интересуют Каспер, Еспер и Лунный Луч? Все остальные её на руках готовы носить из-за этих лошадок!
– А ты не хочешь как-нибудь съездить ко мне и познакомиться с Максом-Улофом? – спрашивает она Линду, хотя звучит это почти как приказ.
Линда снова пожимает плечами.
– Не-а, – говорит она.
Хедвиг морщит лоб. Почему жизнь такая сложная? Зачем она взяла эти ириски?
– Подумаешь, я тебя и не позову! – шипит она и убегает. Грязная вода фонтанами брызжет у неё из-под ног.
А Линда так и остаётся стоять одна с перемазанным ртом.
Голосование
Когда на следующий день Хедвиг приезжает в школу, у калитки никого нет. Хотя обычно каждое утро там кое-кто стоит. Маленький человечек с курносым носом и веснушками. Но сегодня человечка нет.
Хедвиг тащится к грушевому дереву, на котором они с Линдой любят сидеть и смеяться, спрятавшись в листве. Листья облетели, дерево голое, как скелет. На груше Линды тоже нет.
А, вон она где – возле обледенелого футбольного поля. Стоит, повиснув на бортике, и смотрит, как мальчишки пинают мячик. Мяч летит куда попало, только не туда, куда нужно. Трудно пасовать в зимних ботинках.
Хедвиг бежит к футбольному полю, рюкзак за спиной болтается из стороны в сторону.
– Привет, – говорит она Линде.
Но Линда на неё и не смотрит. Как будто Хедвиг не существует.
Хедвиг ждёт одну секунду. Потом ещё одну и ещё. Линда не обращает на неё никакого внимания. И тогда Хедвиг разворачивается – резко, как будто хлыст щёлкает в воздухе, – и убегает прочь. Раз так, то она с ней никогда больше не поздоровается! Охота дружить с такой врединой. Надулась как мышь на крупу. О, и зачем она только сюда прибежала! Лучше бы Линда первая подошла к ней и сказала «привет», а Хедвиг бы ей не ответила. И не она, а Линда стояла бы тут как последняя идиотка!
На лестнице ждут Эллен и Карин. Эллен радуется, завидев Хедвиг.
– Как ты думаешь, когда Макс-Улоф поправится? – спрашивает она.
Хедвиг замирает. Что ей ответить?
Но не успевает ничего придумать, потому что гремит звонок.
– Урок начинается, – говорит она и проносится мимо.
Когда дети влетают в класс, учитель стоит у доски. Вид у него бодрый. На столе он разложил большие белые листы.
– Знаете, что будет через три недели? – спрашивает он.
– Рождество!!! – кричит Рикард.
Учитель смеётся:
– Нет, день святой Люсии
[2]. Устроим для родителей торжественное шествие?
– ДА-А! – верещат дети.
– Нет! – вопят несколько мальчиков. Все знают, что на самом деле они тоже ждут праздника, только им обязательно надо немного подурачиться.
Теперь ясно, зачем нужны листы плотной белой бумаги.
– Мальчики должны смастерить себе колпак, а девочки – вырезать кружок под свечку, чтобы воск не капал на руку, – объясняет учитель.
Все бегут к учителю за бумагой. Хедвиг быстро хватает один лист. Когда они встречаются с Линдой, то обе делают вид, что незнакомы.
А потом сидят каждая в своём конце класса и вообще друг на друга не смотрят. Может, Хедвиг один разочек и взглянула на Линду, но это случайно. Взглянула и сразу отвернулась.
Кружок под свечку у Хедвиг получился неплохо. Почти круглый, с дыркой посередине. Мальчики тоже постепенно заканчивают работу. Они надевают белые остроконечные колпаки на головы, выглядит это очень красиво.
– Так, – говорит учитель. – А теперь перемена…
И все вскакивают, побросав свои кружки и колпаки.
– СТОЙТЕ! На следующем уроке мы выберем Люсию, – кричит учитель. – Подумайте заранее, за кого вы хотите проголосовать!
Хедвиг бросает в жар. Потом в холод. Как же ей хочется быть Люсией! Она уже видит себя с красной лентой на талии. Вот она идёт во главе шествия, родители хлопают, а Линда смотрит на неё и жалеет, что не поздоровалась с ней сегодня утром.
В раздевалке все шушукаются.
– За кого ты будешь голосовать? А ты за кого? А ты? – таинственно разносится вокруг.
На самом деле голосовать надо за ту, у кого самый красивый певческий голос, потому что у Люсии есть сольная партия. Но всем на это наплевать – все знают, что выбирают всегда девочек с самыми длинными волосами.
У Хедвиг волосы довольно длинные, почти самые длинные в классе. Но длиннее всех у Терезы, она может завязать их бантиком под подбородком. Ещё они у неё светлые.
Линда сидит у большого окна и ни с кем не шушукается.
– Линда, а ты за кого будешь голосовать? – кричит Рикард.
Хедвиг вытягивает шею и слушает.
Голубые глаза Линды одну коротенькую секундочку смотрят на Хедвиг.
– Ха! За учителя, конечно! – прыскает со смеху Линда. – Ему так пойдёт корона!
– За учителя нельзя, – говорит Эллен и протискивается поближе к Хедвиг. – Я буду голосовать за тебя, Хедвиг. Из тебя выйдет отличная Люсия.
– Я тоже, – говорит Карин.
Хедвиг сияет. В углу стоит Тереза с длинными волосами. Все похлопывают её по плечу так, словно она уже победила, но видно, что она взволнована. Боится, наверно, что выиграет кто-то другой.
Когда звенит звонок на урок, у Хедвиг такое чувство, что в животе закипает кастрюля. Того и гляди пар из ушей повалит. Если она не станет Люсией, она умрёт!
В классе тихо и как-то загадочно, когда учитель с ведром в руке обходит учеников. Каждый должен написать на бумажке одно имя. Нельзя голосовать за себя, и нельзя голосовать за учителя, потому что Люсией должна быть девочка. Хедвиг грызёт карандаш. В обычный день она бы, конечно, проголосовала за Линду. Но сегодня всё необычно, да и Линда наверняка не станет голосовать за Хедвиг.
Никто и не заметит, если Хедвиг проголосует за себя.
Она закрывает бумажку рукой. Но только она хочет написать «Хедвиг», как вдруг понимает: если она не проголосует за Линду, то Линда, возможно, не получит вообще ни одного голоса.
