Автобус подпрыгивает на кочках и везёт Хедвиг домой, и, хотя настроение у неё вполне весёлое, что-то всё-таки не так. На компостной куче пусто. Капризного и вздорного уродца, который всегда встречал её, нет. Значит, это будут каникулы и без Макса-Улофа тоже.
Звезда в небе
Каникулы без Макса-Улофа – это странно. Чего-то как будто не хватает, ночи стоят тихие и тянутся бесконечно. Хедвиг не спится, она привыкла слышать по ночам пронзительные ослиные крики. Как он мог ей не нравиться? Теперь, когда Макса-Улофа нет, он никак не выходит у неё из головы. Теперь она не променяла бы его даже на пятьдесят белых лошадей. Хедвиг прячет лицо под подушкой, крепко зажмуривается и изо всех сил старается не думать о своём бедном осле, который бродит где-то в лесу и плачет. Но забыть его невозможно, он застрял у неё в голове, как будто клеем приклеенный!
Только в канун Нового года она ненадолго о нём забывает, потому что звонит Линда.
– Если тебе так грустно, я приеду, – говорит она. – Я могу быть почти такой же милой, как осёл. Пап! – кричит она. – Отвезёшь меня к Хедвиг?
Через полчаса у «Дома на лугу» тормозит красный «форд». Из «форда» выпрыгивает Линда, и машина исчезает так же быстро, как появилась.
Линда входит в дом с большой сумкой в руках. На Рождество она попросила только один подарок.
– Тебе подарили мопед? – спрашивает Хедвиг.
– Нет, – говорит Линда.
– Что же тебе подарили?
Линда открывает молнию. Внутри лежит пара белых ботинок с лезвиями.
– Коньки. А тебе что?
Хедвиг улыбается:
– Сейчас покажу.
Она взбегает по лестнице и влетает к себе в комнату. Подарок лежит на кровати. Ткань вся будто светится, застёжки сверкают, как серебро.
– Сумка! – говорит Линда.
– Угу.
Это зелёная сумка с ремнём, за который её можно вешать на плечо. Когда в сочельник Хедвиг открыла свой подарок, она поняла, что всю жизнь мечтала именно об этой сумке. Она и сама не замечала, как ей надоел её старый дурацкий рюкзак.
– Клёвая, – говорит Линда. – Лучше бы я тоже такую сумку попросила. Ясно же, что они никогда не подарят мне мопед.
Хедвиг вешает сумку на плечо и подходит к зеркалу. Сумка что надо. Ха, пусть им теперь будет стыдно – всем тем, кто её дразнил из-за осла! Ни у кого в классе, кроме неё, нет настоящей сумки через плечо!
Линда осторожно трогает коньки. Лезвия острые, как ножи, порезаться можно до самой кости.
– Ты умеешь кататься? – спрашивает она.
Хедвиг горячо кивает. Ну конечно!
В прихожей, в шкафу, лежат её собственные старенькие коньки, пропахшие плесенью.
– Лужа на пастбище замёрзла, – говорит Хедвиг, засовывая руки в рукава куртки. – Можем покататься.
– А это не трудно? – спрашивает Линда.
– Да нет, ерунда, – отвечает Хедвиг. Она видела по телевизору, как легко скользят по льду ледяные принцессы. Если принцессы могут, то и у них с Линдой получится!
Они распахивают тяжёлую входную дверь.
Тут появляется мама. Увидев у них в руках коньки, она кидается к шкафу и что-то ищет.
– Если вы кататься, то надо надеть шлемы, – говорит она.
Хедвиг ненавидит шлемы. Особенно те, что есть у них в «Доме на лугу». Это не шлемы, а горшки какие-то. Они такие толстые, что можно упасть на землю с самого неба, а голова всё равно останется цела.
– Фу! – говорит мама, обнаружив в одном горшке серый крысиный помёт. Крыса погрызла ремень, и теперь из него во все стороны торчит бахрома. Мама выкидывает помёт и нахлобучивает горшок Хедвиг на голову.
– Эти несносные животные всё погрызли, – вздыхает она. Потом нахлобучивает второй горшок на Линду.
Они выходят за дверь. Мороз покусывает щёки, головы в тяжёлых горшках болтаются из стороны в сторону. Большой клён сверкает миллиардами кристаллов.
Добравшись до замёрзшей лужи, они садятся на землю и шнуруют коньки. Осторожно ступают на лёд.
Рриттш! – и Хедвиг плашмя падает на спину, следом – свишш! – грохается Линда.
Девочки сразу же встают на ноги. Коньки пляшут и дёргаются, как будто живут собственной жизнью. Панг! – и Хедвиг опять шлёпнулась. Чонг! – и Линда тоже. Видно, Хедвиг всё позабыла, потому что ей казалось, что кататься на коньках куда проще.
И вот они уже сидят у кромки и вздыхают. Всё вышло совсем не так, как они думали.
– Что за дурак вообще придумал, что на коньках надо кататься по льду? – ворчит Линда.
– Чего?
– Смотри! – Линда встаёт. Она разбегается и подпрыгивает в воздухе. – Легкотня, только на лёд ступать не надо!
Хедвиг тоже пробует. Линда права. Лезвия, как ножи, врезаются в замёрзшую землю!
Девочки сбрасывают шлемы и начинают плясать по полю. Они подскакивают и парят в воздухе, прыгают и разворачиваются, выписывают пируэты и скользят по бороздам! Ледяные принцессы из телевизора им и в подмётки не годятся! Коньки натужно поскрипывают, но этого никто не слышит.
– Я же говорила, это не сложно! – кричит Хедвиг.
– Ага! – отвечает Линда. – Нет ничего проще!
И только когда солнце начинает прятаться за верхушками елей, а тени становятся длинные, как приставные лестницы, девочки снова садятся на землю и расшнуровывают коньки.
И вот тут-то они призадумываются. Лезвия уже не такие острые, как ножи. А тупые, как сырные корки. Линда покусывает палец.
– Ой, мама меня убьёт.
Хедвиг молчит. Её мама тоже не обрадуется. Коньки – дорогая вещь.
Поэтому, ковыляя на закате домой, они решают ничего не рассказывать взрослым. Дома они запихивают заснеженные коньки в шкаф и сверху прикапывают шарфами.
– Скорее, пока никто не пришёл, – говорит Хедвиг и едва успевает захлопнуть шкаф, как прибегает мама.
– Привет! Хорошо покатались?
– Ну так, нормально, – говорит Хедвиг. И сразу убегает, а Линда спешит за ней.
В кухне у плиты стоит папа, под столом сидит кот Тощий и грызёт маленькие розовые чешуйки с усиками.
– Что на ужин? – спрашивает Хедвиг.
– Гратен с креветками, – отвечает папа.
Такие вкусности обычно готовят на Новый год. Праздничные угощения. На столе вскоре появляются салфетки и бокалы на ножках, и всё так торжественно, как будто ты вдруг оказался во дворце!
Вечер выдался просто замечательный. В прихожей стоит коробка с фейерверками, которые они запустят в полночь. Линда и Хедвиг без конца чокаются лимонадом – десять раз, двадцать. Ура, с Новым годом!
Но вдруг в животе всё сжимается. Новый год начнётся без Макса-Улофа. Хедвиг глядит в окно. На пастбище пусто, небо чёрное, как уголь. Холодными белыми точками светятся вдалеке звёзды. Самая яркая звезда – та, что когда-то в давние времена привела трёх королей к Иисусу. Вифлеемская звезда…
