В Вене император Матиас (Матвей) стоял одной ногой в могиле. Он мрачно предсказывал, что после его кончины произойдет нечто ужасное. Но он не имел даже сомнительного удовольствия вовремя умереть. Вместе с Европой он ошибся в расчетах на три года. Сигнал к войне подало не окончание голландского перемирия в апреле 1621 года, а восстание в Чехии, поднятое в мае 1618 года.
Глава 2
Король для Чехии. 1617-1619
Более того, мы сочли, что если отвергнем это законное призвание, то отяготим свою совесть кровопролитием и разорением множества земель…
Декларация Фридриха V
1
Богемское (Чешское) королевство было всего лишь небольшой провинцией, но статус короля давал права владения на герцогства Силезию и Лаузиц (Лужицы) и маркграфство Моравию. У всех четырех провинций были свои столицы в Праге, Бреслау, Баутцене и Брюнне (Брно), свои сеймы, которые принимали и соблюдали свои законы. В Силезии говорили на немецком и польском языках, в Лаузице (Лужицах) – на немецком и вендском, в Богемии (Чехии) – на немецком и чешском, а в Моравии – на чешском.
Сомнительно, что все они или какие-либо из четырех по-настоящему находились в границах Священной Римской империи.
Богемия (Чехия), самая богатая провинция, господствовала над тремя остальными. Здесь раньше, чем где-либо, достигли зрелости движения за религиозную независимость, национальное единство и политическую свободу, будоражившие остальную Европу. От немцев чехов отделял язык, от других славян – вероисповедание и характер; самодостаточные и предприимчивые, они издавна славились своей деловой хваткой, а их фольклор восхвалял добродетели трудолюбия. Они переняли христианство от византийских миссионеров, но изменили культ, приспособив к местным обычаям; когда позже чехи слились с католической церковью, они сохранили на богослужениях родную речь и приняли в качестве покровителя не кого-то из знаменитых христианских святых, а своего короля Вацлава, чья святость опиралась на народную любовь, а не какой-то иной более высокий авторитет.
Чехи закономерно одними из первых бросили вызов всевластию Рима, подарив Европе сразу двух великих учителей – Яна Гуса и Иеронима Пражского, сожженных за ересь в городе Констанц в 1417 году
[15]. Реформаторов осудили, но их учение легло в основу национального достоинства чехов, а затем они, обретя вождя в лице Жижки и сплотившись на широкой горе Табор, отвоевали свою страну. В следующем поколении Йиржи из Подебрад, первый некатолический король в Европе, ввел религию Гуса на всей территории Чехии и повелел поместить на фасаде каждой церкви скульптурное изображение чаши – символ реформы. Отличительной чертой утраквизма, нового учения, было то, что миряне смогли причащаться под обоими видами
[16]; в остальном же от католичества она отличалась только в мелочах. Пятьдесят лет спустя в Европу нахлынула германская Реформация и распространила в Чехии лютеранство, за которым последовал кальвинизм.
Примерно в это же время Чехия (Богемия) попала в руки династии Габсбургов
[17], в которых осталась надолго. Королевство было желанной наградой, ведь его доходы от налогов с богатого сельского хозяйства и не менее успешной торговли покрывали более половины расходов на управление империей. «Там было и есть все, что требуется человеку… кажется, будто сама природа сделала страну своей житницей или кладовой» – так отзывался о Чехии один восхищенный путешественник. Трудно понять, почему чехи так долго гнули спину перед Габсбургами, которые растрачивали ее богатства на иноземные дела; это было тем более странно, что чешская монархия была не наследственной, а выборной.
Правда же заключалась в том, что Чехия в конце XVI века пребывала в состоянии самой чудовищной смуты. Пока утраквисты (чашники), лютеране и кальвинисты дрались между собой за привилегии, короли Габсбурги снова сделали католичество официальной религией, а три остальные еле-еле терпели. Между тем начался упадок; прежние ценности, основанные на землевладении, рушились, сопротивляясь до конца; маленькую страну делили между собой не менее 1400 дворянских семейств, и каждое из них претендовало на социальную исключительность, которая обходилась недешево. Большинство этих семейств принадлежали к лютеранству, но страх перед фанатичным кальвинистским меньшинством заставил их искать защиты у правительства Габсбургов, пусть даже католического. В довершение всего дворяне одинаково не ладили ни с горожанами, ни с крестьянами.
Эти внутренние распри давали Габсбургам ощущение собственной безопасности. И все же случайный кризис ненадолго сплотил чехов: в 1609 году, когда император Рудольф попытался отменить веротерпимость к протестантам, даже католическая знать выступила против ущемления их прав. Угроза всеобщего восстания вынудила императора издать так называемую «Грамоту его величества», которая гарантировала протестантам свободу вероисповедания, а для его защиты учреждалась организация, члены которой назывались дефенсорами.
Император Рудольф сделал Прагу столицей своей империи. Здесь он провел последние мрачные годы правления среди астролябий и небесных карт своих лабораторий, заполняя конюшни лошадьми, на которых он никогда не ездил, а имперские апартаменты – наложницами, которых он редко видел и даже не трогал; он часами закрывался со своими астрологами и астрономами, в то время как указы и депеши неделями пылились без подписи у него на столе. В конце концов лютеранское дворянство Чехии добилось его низложения и возвело на трон его брата Матиаса (Матвея).
«Чехи, – писал один анонимный политик, – готовы на все, лишь бы уничтожить католическую церковь, и ничего не сделают ради пущей славы Матиаса». И действительно, лютеранская партия собиралась связать нового государя узами благодарности, но традиционное католичество династии Габсбургов оказалось для них слишком чуждым. Не прошло много времени, как Матвей нарушил если не букву, то дух «Грамоты его величества»; между тем он перенес свою резиденцию в Вену, добавив тем самым финансовое бремя к тому, что уже вызывало негодование его подданных. И дворяне, и горожане почувствовали себя преданными и возмущенно задумались о том, что их страну превратили в простую провинцию Австрии. В отместку пражский сейм принял законы, запрещающие кому-либо селиться в стране или приобретать права гражданства, если он не говорит на чешском языке.
Чешский сейм включал в себя представителей трех сословий: дворян, бюргеров и крестьян, из которых лишь первые имели право голоса, а остальные выполняли совещательные функции. Только землевладельцы могли быть дворянами, и утрата земли влекла за собой утрату всякого права заседать или голосовать в сейме; и наоборот, приобретая землю, человек приобретал и все привилегии землевладельца. Таким образом, чешский сейм насчитывал 1400 землевладельцев, в основном мелких, чуть больше, чем фермеров, которые действовали по рекомендациям крестьянских и бюргерских комитетов. Именно они, кто собирал налоги и от кого они поступали правительству, могли вынудить дворян с правом голоса действовать по своей указке; в частности, 42 вольных королевских города играли достаточно важную роль в экономике Чехии, чтобы в сейме добивались их расположения.
