В то время как Христиан Анхальтский наивно воображал, будто создает международный альянс, эрцгерцог Фердинанд стремился вернуть себе шаткую поддержку собственной династии. Король Испании и правители Нидерландов охотно помогали ему, пока считали, что с Чехией будет легко справиться. Вмешательство Мансфельда все изменило. Весной 1618 года повстанцы не только сохранили в Чехии сильные позиции, но и поколебали верность Моравии, Венгрии, Лаузица (Лужиц) и Австрии. Силезия уже присоединилась к восстанию. В Германии ходили слухи, будто Максимилиан Баварский в конце концов решил участвовать в состязании за императорскую корону, а в Брюсселе разочарованные кузены Фердинанда спорили о том, не разумнее ли вообще пожертвовать им, поскольку поддержка его потребует крупных расходов и, возможно, ни к чему не приведет. Какой толк с точки зрения династии поддерживать человека, чья слабость поставит под угрозу ее престиж и чьи шансы на императорскую корону уменьшаются день ото дня?
Все это время Максимилиан Баварский и Иоганн-Георг Саксонский трудились не покладая рук, стараясь изо всех сил решить чешскую проблему до того, как скончается император Матвей Габсбург. Если выборы императора придутся на время восстания, есть опасность, что кое-кто из сторонников курфюрста Пфальцского попытается заполучить голос Чехии. Иоганн-Георг и Максимилиан упорно призывали мятежников представить свое дело на суд князей. Настойчивыми уговорами Иоганн-Георг в конце концов убедил их послать депутатов на генеральную ассамблею в Эгере (Хебе) в апреле 1619 года. Его труды оказались напрасны, ибо еще до того, как ассамблея состоялась, оборвалась последняя тонкая нить, связывавшая германское единство.
В 9 часов утра 20 марта 1619 года умер император Матвей (он же король Чехии Матиаш II и король Венгрии Матьяш II).
3
В свете этих новых обстоятельств в Чехии взяла верх партия экстремистов. От запланированного съезда в Эгере (Хебе) молча отказались и бросили силы на то, чтобы нарастить армию, наполнить пустую казну и втянуть в восстание провинции Моравию и Лаузиц (Лужицы). Победители отобрали землю у правоверных католиков, многие из которых уже успели бежать. Один аббат в Браунау (Броумове) едва спасся от погибели. Турн смертельно боялся того, что разрыв произойдет внутри самой страны, и оттого действовал еще решительнее. На границах Моравии и Австрии разорялись деревни и фермы, и крестьяне повсюду громко роптали против правительства, которое отнимало у них сбережения, землю и сыновей. Собственные солдаты Турна, набранные принудительно, непрофессиональные и никуда не годные, болели, голодали, не получали жалованья и были готовы взбунтоваться. Горожане, и богатые и бедные, были вынуждены подписываться на займы, а из-за повсеместной чеканки фальшивых монет страдала торговля. Прагу заполонили голодные и взвинченные беженцы.
27 марта Фердинанд предложил мятежникам помилование, неприкосновенность и гарантию прав при условии, что они сдадутся на его милость. Даже в таком бедственном положении сословное собрание не нашло в себе сил поверить ему. За его отказом последовало восстание Моравии, испугавшейся, что может лишиться своих свобод. Брожение началось и в других владениях Габсбургов. Протестанты Верхней и Нижней Австрии открыто бранили Фердинанда; казалось, мятеж вот-вот охватит Каринтию, Карниолу (Крайну) и даже Штирию.
В Европе положение для Фердинанда сложилось еще хуже. Переменчивое правительство Франции передумало и отказалось поддерживать его, как собиралось раньше. В Брюсселе позабыли про Фердинанда и заговорили о том, чтобы выдвинуть на императорский трон эрцгерцога Альбрехта. Тот был стар, но хоть крепче держал в руках земли, которыми правил, чем этот «болван, иезуитская душа», как теперь его презрительно звали, который претендовал на трон империи, когда все его владения взбунтовались.
Между тем Турн во главе своей армии, ободренный весенним теплом и надеждой на восстание в Австрии, очистил Моравию от всех союзников Фердинанда и двинулся на Вену, где Фердинанд собрал сословное собрание Нижней Австрии. Там от Фердинанда потребовали изгнать иезуитов, открыть протестантскую церковь в Вене, дать им автономию в Австрии и немедленно прекратить войну с Чехией. Собрание как раз заседало, когда сам Турн появился за стенами города.
Недостаток воображения и беспрекословная вера Фердинанда сослужили ему хорошую службу. Все то долгое лето, когда в течение семи недель напряженная обстановка усугублялась физическим дискомфортом из-за палящего зноя и засухи, он сохранял свою обычную жизнерадостность. Он оставался спокоен, даже несмотря на шальную стрельбу чехов по его собственному кабинету, да и слухи о восстании в Венгрии не слишком его огорчили. Когда пришел духовник, чтобы приободрить его, он увидел Фердинанда распростертым перед распятием. Поднявшись, эрцгерцог не смиренно, а уверенно заявил, что искал совета там, где только и можно его найти, и что теперь он готов умереть, если потребуется, за единственно правое дело. Как позднее утверждал один житель Вены, невозмутимая убежденность Фердинанда не могла бы быть сильнее, даже если бы Спаситель прямо обратился к нему с креста.
Почти сразу же к Фердинанду явилась возмущенная депутация сейма, и он принял ее с непоколебимой уверенностью и доброжелательством. Сознавая, что Турн стоит под стенами города, что сами венцы могут взбунтоваться и впустить чехов, что гневный протест подданных очень легко может перейти в физическое насилие, Фердинанд тем не менее отказался пойти на уступки
[22]. Внезапно шумные протесты депутатов прервал стук лошадиных копыт во дворе. По крайней мере один из союзников Фердинанда остался верен ему – младший брат Леопольд Тирольский – и отправил к нему на помощь четыреста конников. Они сумели пробраться мимо невнимательных дозорных Турна и въехали во двор. Они не собирались ни хватать депутатов, ни наводить страх на город; их было слишком мало для подобных опрометчивых действий, но одного их вида оказалось достаточно для того, чтобы депутаты сейма бежали в замешательстве, оставив Фердинанда хозяином положения. Вера его не подвела.
Удача переменилась. Четыре дня спустя, 10 июня 1619 года, возле деревушки Саблат имперские войска отрезали Мансфельда, который со своими главными силами продвигался на Будвайс (Ческе-Будеёвице)
[23]. Он сражался семь часов, посылая отчаявшихся гонцов за чешскими подкреплениями, которые, как он думал, стояли недалеко, и лишь с наступлением ночи отступил, оставив 1500 человек погибшими и пленными на поле боя и большую часть обоза в руках врага. Привычный к превратностям войны, он сразу же стал готовиться к новому маршу на Будвайс (Ческе-Будеёвице), но жители Праги запаниковали, и боевой дух и чешской армии, и наемников был настолько сломлен, что сейму не осталось иного выбора, кроме как отозвать Турна из Австрии. Так два полководца были вынуждены оборонять город, объятый страхом и недовольством.
