Весь 1624 год был чреват опасностями для Австрии. В начале лета там боялись восстаний в Чехии и Моравии, сильно пострадавших от конфискаций и штрафов, – тревога оказалась ложной, но тем не менее держала Австрию в страхе. Летом французский агент посетил курфюрста Бранденбургского, и в Вене засомневались в его верности, и эти сомнения как будто подтвердились, когда тот выдал сестру замуж за Габора Бетлена.
Курфюрст Саксонский колебался, уязвленный до глубины души возвышением Максимилиана, и месяцами не мог найти себе покоя, а когда же наконец смирился с новым курфюрстом, это произошло при таких обстоятельствах, которые не могли успокоить Фердинанда. Курфюрст Майнцский, председатель коллегии, попросил Иоганна-Георга о встрече в Шлезингене в июле 1624 года, где в перерывах между охотой и кутежами хитрый епископ показал ему только что отпечатанную подборку документов, относящихся к чешскому вопросу и обнаруженных в Гейдельбергском (Хайдельбергском) замке. Лучшей пропаганды за Максимилиана против Фридриха было не найти, ведь документы раскрыли перед всем миром тайные махинации, стоявшие за чешским восстанием. Иоганн-Георг был потрясен до глубины своей добродетельной души. Курфюрст Майнцский воспользовался шансом и показал ему, что за императором стоял король Испании, за Фридрихом – принц Мориц Оранский и, может быть, король Франции и что последняя надежда сохранить единство Германии заключается в дружественном союзе курфюрстов Баварии и Саксонии, честных князей, противостоящих чужеземным вмешательствам. Полностью убежденный, Иоганн-Георг признал Максимилиана курфюрстом, но не в угоду Фердинанду, а для того, чтобы содействовать формированию конституционной оппозиции ему.
Неужели пришел тот момент, когда расплывчатая центристская партия наконец-то обретет четкую форму и германские князья открыто встанут против Габсбургов и Бурбонов? Курфюрсты Саксонии и Майнца тщетно боролись с течением, которое увлекало их собратьев к союзу с французами и голландцами. Георг Вильгельм Бранденбургский, поддавшись на уговоры французов и шведов, отказался признать
Максимилиана курфюрстом и подписал временный договор с Соединенными провинциями. Сам Максимилиан Баварский, на чью армию рассчитывали курфюрсты Саксонии и Майнца, чтобы претворить в жизнь планы по созданию конституционной партии, в последние полтора года держался двусмысленного курса. Он ненавидел и подозревал испанскую монархию и явно доказал это тем, что не допустил ни влияния, ни даже присутствия агентов эрцгерцогини Изабеллы в Рейнской области, оккупированной его собственными войсками под командованием Тилли. Более того, после битвы при Штадтлоне он запретил Тилли преследовать разбитое войско вглубь Соединенных провинций. Под влиянием капуцинов Максимилиан попытался сблизиться с Францией; один из монахов, выступавший в качестве его неофициального посла, лелеял мечту объединить Европу для крестового похода, а также выдвигался план создания международной Католической лиги в составе Франции, Венеции, Савойи и Баварии. Планы Максимилиана заручиться дружбой с Францией споткнулись о проблему Пфальца: король Англии устраивал сыну брак с французской принцессой, чтобы способствовать возвращению его зятя на Рейн, и Ришелье не мог одновременно протягивать правую руку родственнику свергнутого правителя, а левую – узурпатору. Напрасно Максимилиан пытался устранить противоречие, предлагая свою племянницу в жены старшему сыну Фридриха; его план остался без поддержки, и Ришелье отверг союз с ним ради дружбы с английским королем.
Максимилиана охватила паника; ему сообщили, что Англия, Дания, Савойя и Венеция вооружаются; что Англия, Дания и Швеция вошли в тайные сношения с князьями Северной Германии. Это означало угрозу не только для власти Габсбургов, но и для его неправедно приобретенных титулов; единственная надежда Максимилиана заключалась в том, чтобы одолеть новых заступников побежденного Фридриха, даже если для этого придется сыграть на руку Габсбургам. Весной 1624 года он созвал собрание Католической лиги в Аугсбурге и убедил присутствующих усилить армию Тилли перед лицом нависшей опасности. Этот шаг встревожил Оливареса и Ришелье, которые сразу взялись за Максимилиана; Ришелье запоздало предложил ему дружбу, а Оливарес польстил похвалой в адрес Католической лиги, назвав ее единственным оплотом христианства, и пообещал поддерживать друга в Рейнском Пфальце. Казалось, Максимилиан склоняется к альянсу с Испанией, возможно, ради безопасности, а может быть, чтобы напугать французов. В очередной раз предав свои конституционные убеждения, он открыто заявил, что «отдаст свою жизнь за Австрийский дом».
Напрасно конституционная партия боролась с надвигающейся бурей; Саксония и Майнц предложили созвать рейхстаг или хотя бы съезд курфюрстов, чтобы обсудить и, если получится, решить проблемы империи до того, как в нее хлынут датские и французские войска (а также и английские контингенты). Но без поддержки Максимилиана, без его престижа и денег мало что можно было сделать. Преднамеренно или нет, Фердинанд лишил конституционалистов их самого сильного защитника, отдав Максимилиану курфюршество Фридриха.
За исключением Баварии, круг союзников Ришелье сплотился перед лицом общего противника. 10 июня 1624 года в Компьене правительства Франции и Соединенных провинций подписали договор о дружбе: главный соперник и заклятый враг династии Габсбургов наконец-то заключили союз. Пять дней спустя к ним присоединилась Англия; 9 июля к согласию пришли короли Швеции и Дании; 11 июля Франция, Савойя и Венеция договорились о совместном вторжении в Вальтеллину; 23 октября курфюрст Бранденбургский вступил в союз с Соединенными провинциями; 10 ноября Генриетта Французская обручилась с принцем Уэльским.
Между тем в Граубюндене взбунтовались протестанты и с большими потерями одержали победу над братом Фердинанда, эрцгерцогом Леопольдом; еще до Рождества они захватили Тирано на реке Адда и заблокировали Вальтеллину. Весной 1625 года, когда начали таять снега, герцог Савойский с французскими и местными войсками спустился из своего гористого герцогства, напал на Асти и окружил Геную с крутых высот, которые так хорошо сторожили его горцы.
Так оказался перерезан важнейший путь сообщения. Долина Вальтеллина была перекрыта, враждебные английские корабли следили за «малыми морями»
[47], и король Испании уже не мог отправлять серебряные слитки во Фландрию и Австрию ни морем, ни сушей. Казалось, что состязание, причины которого лежали вне Германии, закончилось и за ее пределами и что Фердинанд, связав авторитет своей династии с империей, ошибся. Спинола впустую захватывал Рейн, а дипломатия Ришелье свела на нет победы Тилли от Белой горы до Штадтлона.
Однако война началась в Германии, и в Германии ей предстояло закончиться. В результате семи лет конфронтации в стране, чья политическая жизнь была не менее запутанной, чем у самой империи, сложилась ситуация, контролировать которую не под силу было даже Ришелье. В одних только северогерманских епископствах накопилось слишком много противоречий. Ситуация вдруг выскользнула из его рук, и победы в Италии хотя и стали важной вехой, но не поставили пределов войне.
