В то же время в Нидерландах происходили постепенные изменения. Фредерик-Генрих Оранский не сумел освободить Бреду, но его разумное и энергичное правительство нейтрализовало последствия ее захвата. Напряжение войны начало сказываться на слабых финансах Испанских Нидерландов; армия получала жалованье уже не так регулярно, расходы двора сократились, и эфемерное процветание государства развеялось как по мановению руки. Эмиграция ремесленного населения с каждым годом возрастала все заметнее, а законодательные меры ни к чему не приводили. Блокирование Вальтеллины в конечном счете сказалось на армии, а постоянные нападения голландцев на испанские корабли в «малых морях» сдерживали приток субсидий из Мадрида. У испанцев вошло в обычай стоять в английских водах у Даунса, пока не подвернется удобный момент, чтобы войти в гавань Дюнкерка без помех со стороны голландцев, но с 1624 года англичане находились с Испанией в состоянии войны и уже не давали убежища ее судам. В 1626 году Фредерик-Генрих взял Олдензал с его огромными запасами оружия и боеприпасов, тем самым укрепив оборону своей восточной границы.
Но серьезный кризис наступил на севере Италии. Герцог Мантуанский умер, оставив ближайшим наследником герцога Неверского Карла, подданного французской короны. Никого особо не заботило, кому принадлежит Мантуя, но испанские Габсбурги решили, что небольшое родственное графство Монферрат с крепостью Казале на границе с Миланом не должно попасть в руки французов. Ришелье также твердо решил не упустить такой удобной возможности, чтобы упрочить свои позиции в Северной Италии. Под надуманным предлогом, будто герцог Неверский не попросил дозволения у императора, Фердинанд 1 апреля 1628 года начал войну за Мантую, объявив, что секвестрирует Монферрат и Мантую. Тогда Карл Неверский обратился к французскому правительству с призывом освободить Италию от испанского ярма. Испанцы сразу же оккупировали Монферрат, весь, кроме Казале, для захвата которого они вскоре отозвали самого Спинолу.
В то время как назревал кризис между Габсбургами и Бурбонами, между главами австрийской и испанской ветвей происходило значительное сближение. Старший сын императора достиг возраста вступления в брак, и в невесты ему выбрали инфанту Марию Испанскую, его двоюродную сестру, которой четырьмя годами раньше тщетно добивался принц Уэльский. Грациозная инфанта с ее немецкими голубыми глазами и розовым румянцем в Испании всегда считалась красавицей; с другой стороны, эрцгерцога описывали слишком унылыми красками, и у его невесты закралось опасение, что он уродлив и глуп. Сознавая свой долг, она не стала жаловаться и, приготовившись к встрече с безобразным и недалеким супругом, умудрилась влюбиться в него с первого взгляда от простого чувства облегчения из-за того, что у эрцгерцога оказалась обычная внешность и обычный ум. Между тем желания невесты и жениха никого не интересовали. Брачный контракт между ними был нерасторжимо заключен задолго до их встречи.
3
Балтийский план уверенно близился к завершению. Фердинанд предложил союзы Любеку и Гамбургу, а когда его инициатива не встретила у них энтузиазма, Валленштейн прибег к другой аргументации и послал армию к Штральзунду. Демонстрация силы несколько поколебала ганзейские города, но все же не возымела желаемого эффекта, так как вместо того, чтобы согласиться на дружбу императора, Ганза попросту предложила Валленштейну 80 тысяч талеров за уход. Он оказался неподкупен и 6 июля 1628 года лично предстал перед Штральзундом.
Город расположен на побережье Померании, напротив острова Рюген, который образует естественное укрытие для его гавани. Песчаный берег в этом месте так выдается в море, что сам Штральзунд практически является островом. За три дня до прибытия Валленштейна муниципалитет подписал договор с королем Швеции, по которому тот обязывался защищать город в течение 30 лет, а город, в свою очередь, обещал предоставить Густаву II Адольфу базу и место высадки в Германии. Уверенные в своей защите, бургомистр и советники Штральзунда отклонили предложение Валленштейна. «Город сдастся, хоть бы его цепями приковали к небу», – по слухам, пригрозил им разгневанный полководец. Из далекой Праги он возлагал большие надежды на взятие этого стратегически важного порта Балтийского моря, но после двух напрасных попыток штурма понял, что город неприступен. У Валленштейна все еще не было флота, в то время как корабли шведского короля уже стояли у побережья, а король Дании с новой армией ожидал высадки. 28 июля Валленштейн отступил, а через неделю его армия разбила лагерь под стенами города.
Эта задержка сыграла свою роль скорее в моральном, чем материальном плане. Фактически положение ни Фердинанда, ни Валленштейна не ухудшилось, однако памфлетисты противной стороны воспользовались этим первым успешным отпором как знаком предстоящего поражения Габсбургов. «Орлы не умеют плавать», – насмехались остроумцы.
Неиссякаемый оптимизм датского короля дал Валленштейну шанс восстановить репутацию. Кристиан IV высадился на юго-востоке от Штральзунда в песчаных дюнах Померании, захватил город Вольгаст и приготовился напасть на Мекленбург. Валленштейн признавал, что на песчаных холмах королю ничего не угрожает, но ему докладывали, что Кристиан IV сильно пьет и скоро наверняка сделает какую-нибудь глупость. «Если он посмеет выйти, – похвалялся Валленштейн, – он точно будет наш». И оказался прав. 2 сентября 1628 года Валленштейн перехватил датские войска у самого Вольгаста и перебил всех, кто не успел сдаться в плен или бежать
[55]. Сам Кристиан IV укрылся на своих кораблях, спешно вернулся в Данию и запросил мира.
Этот успех вызвал новый поток жалоб на Фердинанда. По самым скромным подсчетам, у Валленштейна под ружьем находилось 125 тысяч солдат – втрое больше количества, которое Тилли когда-то объявил верхним пределом для ведения войны в нормальных условиях, – и он до сих пор продолжал вербовать новых! А после окончательного поражения Кристиана IV у Валленштейна не осталось ни одного врага.
Однако больше всего встревожили императора жалобы его собственных союзников. «Мы еще раскаемся в том, что дали фридландцу [Валленштейну] такое всевластие», – писал Фердинанду брат Леопольд Тирольский. Курфюрст Саксонский, на чьих землях Валленштейн без всякого позволения расквартировал контингент своих разбухающих армий, обрушил горькие иеремиады на Фердинанда и Максимилиана Баварского. Но неуемней всего возмущался сам Максимилиан, который за последние два года не раз на собственном опыте убеждался в бесчинствах Валленштейна. Его полководец Тилли натерпелся от него и протестовал с зимы 1626 года. Валленштейн постоянно вынуждал его размещать войска в самых неудобных и пустынных местах, чтобы они массово дезертировали и вновь завербовывались уже офицерами самого Валленштейна. Хуже этого систематического ослабления численности армии Тилли был подрыв морального духа его офицеров, которые, видя, что другой военачальник платил лучше и обеспечивает лучшие условия, с нетерпением дожидались, пока окончится срок контракта, чтобы перейти от баварца на службу к императору. Даже сам Паппенгейм раздумывал, не сменить ли начальство.
