Встреча с Павлом Геннадьевичем носила неформальный характер. Я знаком с ним с самого детства, как-никак он родственник моего лучшего друга. И даже знал моего отца.
Но сегодня с Павлом Геннадьевичем было что-то не то. У него был слишком возбужденный вид.
– И я решил, что если продавать хлопья с изображением двухголового страуса на упаковке, продажи вырастут в разы. И что совет директоров? Они сказали, что я сошел с ума и что такие огромные яйца у них снести не получится! А у страусов же огромные яйца. Так что хлопья пришлось выпускать с картинкой из какого-то мультика, там культурист, очень похожий на Фредди Меркьюри, показывает бицуху и намекает нам: «Ешь хлопья и будешь сильным!» Будто в этом картоне есть хоть капелька питательности.
– Павел Геннадьевич, скажите, вы хоть что-нибудь натуральное в своей жизни выпускали?
– Кремы для лица. Но о составе я рассказать тебе не могу. Он такой же секретный, как бальзамирование мумий. Этот состав принес мне миллионы.
– Слушайте, а «Зенитный запах» случайно не ваша марка духов?
– Моя. А что такое?
– Пахнет сногсшибательно.
У него были детские наручные часы.
– Павел Геннадьевич, что у вас на руке?
– Это мне подарил мой самый младший племянник. Сказал, что они приносят удачу. Ну и вообще, я стараюсь выглядеть моложе. Что, еще выпьем?
Павел Геннадьевич – большая шишка. Он устал работать в нефтяной промышленности. Ищет себя на рынке детских товаров. Даже пытался со своей фотографией выпустить серию детского питания, но его безумные глаза отпугивали покупателей. Пришлось выпускать какую-то дрянь с медведем на этикетке. Плюшевым. А я очень боюсь плюшевых медведей.
После второй рюмки абсента с Павлом Геннадьевичем что-то случилось. Его лицо стало искажаться, и он был похож на вампира. Выросли клыки, и он что-то бормотал себе под нос. Но я все слышал.
– КРОВАВАЯ МЭРИ! В мэрии устроили кровавую баню. КУПИ ЕЩЕ ЭТИХ ВКУСНЫХ ПРЯНОСТЕЙ! Собака на вертеле – хит сезона.
– Павел Геннадьевич, с вами все в порядке?
А потом он превратился в жирную летучую мышь, метнулся в окно и улетел. Сделав мертвую петлю, он так элегантно мне подмигнул, что я чуть не сделал под себя.
А потом картина, в которой я, Павел Геннадьевич и Блек У летаем над Нью-Йорком и раскидываем новогодние подарки. Тут почему-то единственным подарком в эту ночь были пригласительные купоны на детский утренник, который должна была вести Линдси Лохан.
А потом я очнулся от этого кошмара и услышал эхо голоса. Раз двадцать слышал это эхо.
– Эй, с тобой все в порядке? Что ты делаешь в этом мусорном баке, Юстас?
А я не заметил, как начал в нем рыскать. Вспомнил. Я почуял запах обуви, свежей обуви, а в этом дорогом ресторане что только не выкидывали. Вилли рассказывал, что когда он работал в этом ресторане на закате девяностых, нашел там свой первый CD-плеер. Наушники мило свисали прямо из мусорки. Его любимым исполнителем на тот момент был Михаил Круг.
– Павел Геннадьевич, вы меня пугаете. Спрячьте клыки.
– Юстас, мне кажется, с тобой что-то не так.
Я стоял перед зеркалом и пытался сам себя укусить. Я был взъерошенный и страшный. Из клыков торчали обрывки кожаной туфельки. А под ногами – визитка Павла Геннадьевича.
Я подумал про себя:
«Никогда больше не буду пить абсент с вами, Павел Геннадьевич».
– А я тебе больше никогда не разрешу.
Я завязал галстук и после этого магического действия сразу же привык к чужому голосу у себя в голове.
С большими людьми пьешь по-крупному.
И с большими последствиями.
Полетели
Новая встреча с Павлом Геннадьевичем. В наше время большой человек – это не шкаф метр на два с кирпичной челюстью. Большой человек – это тот, кто может сесть на стул, который сделан из его денег.
А самый большой – из безналичных чеков. К какому типу людей относится Павел Геннадьевич – я не знаю.
Мистер Шик, сегодня он без своей дамы. Она каждый раз разная. Где он находит себе этих аппетитных дам – я не знаю, но каждая из них на удивление даже умеет разговаривать, а не просто сидеть и улыбаться. Настоящее присутствие в Настоящем. Сидишь, улыбаешься, а на тебя капает. Что капает – деньги, чужая слава или что погуще – я не разбираюсь.
Он думал, что я приехал в Америку за славой. И решил, что у меня ничего не получилось:
– Маленький Ю, мне кажется, тебе надо уезжать обратно.
Я не хотел поддерживать разговор в этом русле. У меня было дело поинтересней.
– Павел Геннадьевич, извините за грубость, но тут за соседним столиком мой знакомый, и мне надо с ним поговорить.
– Хорошо, Юстас, я подожду.
За соседним столиком сидел Андрей Губин. Помните такого, у него еще песни про самых недоступных и красивых женщин? Где он таких берет?..
Говорят, Андрей взял с мэтров поп-индустрии денег на десяток хитов, уехал в Голландию набираться вдохновения и так и остался в самой дождливой и при этом в самой светлой стране Европы.
– Юстас! Привет! Что ты делаешь в Америке? Ты же нормальный пёс, а тут люди – как роботы. Подхода к ним не найдешь. Я вот уже месяц мучаюсь, работу найти не могу.
– Никто не верит тебе, да, Андрюша? Такие девушки, как звезды, давно выгорели и попадали с неба.
– Что верно, то верно. Хочешь, хит тебе запишу?
Я пожал ему руку, указал на стол, за которым сидел Павел Геннадьевич и сказал, что у меня встреча с продюсером. Глаза его загорелись. Но я жестом дал понять, что это мой шанс, а не его. Андрей почти сразу вышел из клуба с каким-то негром.
– Кто это был, Юстас?
– Да один парень. Не поверите, Павел Геннадьевич, но он еще более хитрожопый, чем Петр Зефирыч.
– Может, устроим им соревнования? Я уверен, нашего Зефирыча никто не порвет, – Павел Геннадьевич усмехнулся, закурил и засветил свои новые часы, на которых можно было бы купить сорок самых породистых шпицев. Но на одного говорящего их бы не хватило.
Мы выпили.
– Ну так, Юстас, ты не соскучился по России?
Я бы сказал, по кому я соскучился, но не буду.
– Скука – это когда ничего не хочется. А ничегонеделания в России мне хватало.
– А если я скажу, что там для тебя есть шанс? – он посмотрел на меня, пытаясь выведать какую-то тайну. У меня же не то что тайны – мелочи на чаевые с собой нету.
А он все думал, что я ищу славы. Зачем же я еще мог поехать в Америку? Павел Геннадьевич дал мне фотографию, где Максим и Зефирыч в костюмах железнодорожников.
