Доктор К. рассмеялся:
– Похоже, мне тоже придется признать свою ошибку и попробовать вашей каши. Вам выпал отличный случай, чтобы научиться делать гастротомию, Филипп. Скажите юной леди, что ее коту нужна операция, и мы сделаем ее по себестоимости в рассрочку, по двадцать долларов в месяц.
Да, определенно он с возрастом стал добрее.
И вот настал момент, когда я в халате и перчатках подошел к столу и сделал надрез на животе Красавчика. Я нащупал в его желудке инородное тело, твердое и плоское. Осторожно вытащив этот предмет, я вытер его и поднес к мощной операционной лампе, чтобы рассмотреть.
– Это медь! – сообщил я Линде, фельдшеру-анестезиологу. – Теперь все ясно! Медь медленно отравляла его, что и вызывало анемию. Теперь ему полегчает. И тут в самом деле что-то написано…
Я отдал вещицу Линде, чтобы она помыла ее, и мы смогли лучше разглядеть находку.
Она вернулась через минуту и со смехом сказала:
– Это один из медальонов, которые сувенирные автоматы делают, расплющивая монетки. И на нем написано… Ты готов? «Способствует поцелуям и объятиям в любое время, в любом месте».
Да уж. Главное – не в желудке!
Финнеган против тушеного мяса
Люди делят все в мире на категории. Собаки тоже. Разница, однако, в том, что люди используют сложную систему категорий, кромсают мир на тончайшие ломтики и снабжают их иерархически организованными ярлыками. А собаки используют только две широких категории: «еда» и «не еда». И должен сказать вам, что категория «еда» головокружительно широка. Чтобы не погрешить против истины, следует также уточнить, что в категории «не еда» есть несколько подкатегорий, например «то, на что надо лаять» или «люди, дающие еду», но больше всего собак все же интересует разница между съедобным и несъедобным. Еда для них – все. Это их страсть. Это их божество. Это особенно верно для щенков и собак отдельных пород.
Лабрадоры-ретриверы и бигли – пожалуй, две наиболее выдающиеся из таких пород. Впервые мне пришлось убедиться в этом на примере Билли Сингха, молодого черного Лабрадора, которого привели в клинику спустя год или два после того, как я окончил колледж. Он уже пару дней отказывался от еды, чем крайне напугал своих хозяев. Обычно Билли материализовывался, стоило тихонько зашуршать полиэтиленовым пакетом или хотя бы дотронуться до ящика, где хранился консервный нож. А теперь он просто лежал где-нибудь с грустным видом. Если псу предлагали лакомства, он обнюхивал их и отворачивался с еще более печальным выражением морды.
Диагноз мне удалось поставить быстро, за что я, будучи почти новичком, был горячо благодарен судьбе. Причина недомогания обнаружилась на рентгеновском снимке: очень плотный объект неправильной формы, застрявший в тонком кишечнике. Я показал снимок клиенту. Мистер Сингх вздохнул и сказал:
– Это камень. Билли любит есть камни.
Я не стал скрывать своего недоумения:
– Он любит есть камни?! – Потом-то я узнал, что для собак это не слишком необычная история, но тогда впервые услышал о таком. – То есть он прямо нарочно их ест? Не просто играет с ними и случайно глотает?
– Нет, просто ест. Обычно они сами выходят. Я-то думал, мы избавились от всех камней на своем участке, а когда мы его выгуливаем снаружи, то смотрим в оба, но, видно, он где-то нашел-таки камушек.
– Надо же, как вам не повезло с этим камнем! Он достаточно маленький, чтобы Билли смог его проглотить, но слишком большой, чтобы выйти естественным путем. Похоже, он там застрял.
Мистер Сингх ничего не сказал, только снова вздохнул и кивнул.
С диагнозом все было ясно, и с лечением тоже: Билли требовалась операция. Она прошла благополучно, и Билли полностью поправился. Но это не самое интересное в его истории. Самое интересное, что год спустя он повторил свой номер, и его опять прооперировали. А потом не прошло и полгода, как мне позвонил мистер Сингх. (Уверен, вы уже догадались, к чему идет.)
– Доктор Шотт, вы не поверите, но Билли не ест уже три дня.
– Не-е-е-т!
– Боюсь, он опять за свое. Мы уж так старались следить за ним, но у него прямо зависимость какая-то. Он чует эти камни за сотню метров.
– Фантастика…
– Послушайте, мы разоримся, если будем его все время оперировать! Да и ему это не слишком полезно. Нельзя ли что-то придумать? «Молнию» в него вшить, например? – Мистер Сингх засмеялся, но это был невеселый смех.
– Ха! Хорошая идея, но, боюсь, не получится. Мне очень жаль, но, похоже, опять нужна операция.
В наши дни можно было бы рассмотреть идею эндоскопической операции, но в те времена доступных эндоскопов было не сыскать во всем Виннипеге, да и вытаскивать через пищевод крупный объект неправильной формы тоже было бы не лучшим решением. Так что пришлось Билли лечь на операционный стол в третий раз. После этого мы договорились, что гулять, даже под строгим присмотром, он будет только в сетчатом наморднике, в котором пес мог дышать, но не имел возможности взять в зубы что бы то ни было. И это помогло. Билли прожил долгую жизнь в добром здравии, операций ему больше не потребовалось ни разу, хотя, уверен, в день своей смерти он грезил о вкусных камушках.
Но как ни удивительны пищевые привычки Билли, приз за креативное обжорство я вынужден отдать дражайшему старине Финнегану Коннолли.
Финнеган проявил себя как маньяк по части еды еще в юности. Когда он сожрал буханку хлеба вместе с полиэтиленовым пакетом, а потом выблевал все это на пол гостиной, Коннолли стали весьма тщательно следить, чтобы еда не оставалась без присмотра в теоретически доступных для него местах. Но Финнеган не отказался от своих смелых устремлений. Он стал прилежно работать над расширением понятия «доступное место». Финнеган научился открывать холодильник.
Одним воскресным утром он открыл его лапой, достал кастрюлю с тушеным мясом и успел сожрать на удивление много, прежде чем кто-то заметил, что произошло. Как и в случае с буханкой, его вырвало съеденным, но теперь уже одним разом не обошлось. Его рвало весь день напролет, а когда в желудке ничего не осталось, его стало рвать пеной и желчью. Коннолли встревожились и отвезли его в дежурную ветклинику. Там ему диагностировали панкреатит – воспаление поджелудочной железы. Панкреатит может быть вызван множеством причин, но самая распространенная – это то, что пищеварительная система не справляется с большим количеством жира. Три четверти кастрюли тушеного мяса – это очень много жира. Столько, вероятно, содержалось в сухом корме, который он обычно съедал за месяц. Финнегана госпитализировали на несколько дней, ему ставили капельницы внутривенно и давали лекарства.
Коннолли установили задвижку на дверь холодильника.
Билли и Финнеган определенно были родственными душами. Обоих ничто не могло остановить в стремлении сожрать чего не надо, и оба были на удивление изобретательны в удовлетворении своей страсти. Прошло не так уж много времени после случая, вошедшего в историю как «инцидент с холодильником», когда Финнегана снова пришлось класть в клинику. На этот раз он умудрился открыть дверцу духовки, каким-то образом вытащить оттуда кусок мяса, не обжегшись, и умять его целиком. Открыть. Дверцу. Духовки. Расскажи мне это кто-нибудь другой, я бы подумал: «Ну конечно, пес открыл духовку! Рассказывайте. На самом деле вы просто не хотите признаваться, что забыли мясо на столе!» Но Коннолли были люди серьезные, и мне пришлось поверить им, хотя картинка, которую рисовало воображение, в рамки здравого смысла не вписывалась. Ведь мало было просто открыть дверцу – надо было каким-то образом вытащить противень с мясом. Зубами и лапами? Нет, мысль отчаянно буксует. Этот пес просто гений среди собак! Безумный гений. В итоге Финнегана снова положили под капельницы, на сей раз на более долгий срок.
