Нет – он больше не тот юный сорви-голова, который везде стремится проявить себя и безрассудно кидается навстречу опасностям. К чему без необходимости напрягать свой талант?
Он заметил печенье в виде улыбающегося лица и взял его; но стоило поднести ко рту, как улыбка исчезла и на «лице» отразился ужас. Бинк замер, сознавая, что это всего лишь еще одна иллюзия королевы, но тем не менее есть не стал. Лицо на печенье исказилось в предчувствии страшного конца, а поскольку конец все не наступал, глазурный глаз медленно приоткрылся.
– На, киска... Это тебе, – сказал Бинк и протянул печенье сидящему на поводке перечнику.
Послышался легкий свист, и печенье тут же оказалось сильно поперченным и приправленным уксусом. Один глаз его все же был закрыт, а из открытого вытекал рассол. Бинк положил печенье на край стола; перечник подался вперед и взял его в рот. И у Бинка сразу пропал аппетит.
– Твоя магия немного нездорова, – произнесла женщина рядом с ним. Это была пожилая докторша заклинаний, которая теперь наслаждалась неожиданным для нее торжеством. Вообще-то вечеринка была открыта для всех, но лишь у немногих простых подданных Короля хватило духу явиться сюда. – Но должна тебе сказать, – продолжала докторша, – что она слишком тяжела для меня, и я не могу ее вылечить. Ты Волшебник?
– Нет, – ответил Бинк. – Я просто ничтожество с сильным талантом. – Ему хотелось, чтобы шутка прозвучала также легко, как была придумана.
Женщина сосредоточилась.
– Нет, я ошиблась. Талант твой не болен. Он всего лишь простаивает без дела. Мне думается, он страдает от недостатка упражнений. Ты хоть пользовался им за последний год?
– Кое-когда, – вздохнул Бинк и вспомнил о спасении от обитающих во рву монстров. – Не слишком много.
– Магией следует пользоваться, иначе ты ее утратишь. – Женщина мудро смотрела на него.
– Но что делать, если такие случаи не предоставляются?
– Для магии всегда есть такие случаи – здесь, в Ксанте.
Однако они находились во дворце, где это суждение женщины вряд ли могло относиться к Бинку. Его талант защищал его от опасностей, и то же самое делала благосклонность Короля. Поэтому у его таланта тут было мало возможностей проявить себя, и он в самом деле мог начать слабеть. Схватка с мечом была первой за долгое время такой возможностью, да и то он сам старался не допустить основательного пробуждения своей магии, желая победить лишь умением и храбростью. Правда, талант сработал во рву. Бинк до сих пор еще не успел как следует высохнуть, но среди подводных декораций мокрая одежда была незаметна. Неужели надо специально искать опасности, чтобы поддержать мощь своего таланта? Очень странный вывод...
Женщина пожала плечами и пошла вдоль стола, пробуя разные деликатесы.
Бинк осмотрелся. И вдруг встретился взглядом с призрачными глазами Милли.
Он подошел к ней.
– Ну, как идут дела? – вежливо осведомился Бинк.
На близком расстоянии голос призрака был различим; возможно, разобрать слова помогали и движения ее белых губ.
– Я так рада! – еле слышно воскликнула она. – Снова стать самой собой!
– А ты уверена, что существование простой смертной стоит того? – спросил он. – Иногда человек, осуществивший свою мечту, бывает весьма разочарован.
Кому он в действительности адресовал эти слова – ей или себе?
Она взглянула на него с сочувствием. Сквозь ее полупрозрачное тело он мог видеть других гостей. На ней было не просто сосредоточить взгляд. Но все-таки можно было увидеть, что она по-особому прекрасна – не столько лицом и фигурой, сколько искренней приветливостью и заботой о других. Милли во многом помогла мисс Хамелеон: показала, что где в замке находится, какие фрукты съедобны, какие опасны, объяснила и дворцовый протокол. И именно Милли обратила внимание Бинка на другую грань личности Волшебника Трента, когда Бинк считал его способным только на зло.
– Было бы прекрасно, если бы ты отыскал мои кости, – сказала Милли.
Бинк встревоженно рассмеялся.
– Милли, ведь я женатый мужчина!
– Да, – согласилась она. – Женатые мужчины лучше всех. Они уже приручены, опытны, нежны, надежны и ничего не обещают просто так. И будет так приятно, если за мое возвращение к жизни, за первый опыт...
– Ты не понимаешь! – воскликнул Бинк. – Я люблю свою жену!
– Да, конечно, ты ей верен, – опять с готовностью согласилась она. – Но как раз сейчас она находится в своей уродливой фазе, да еще на девятом месяце, и ее язык столь же остер, как жало мантикоры. Именно сейчас тебе необходимо облегчение, и если я вернусь к жизни...
– Пожалуйста, замолчи! – зашипел Бинк. Ее слова попали точно в цель.
Однако она не замолчала.
– Ты ведь знаешь, я тоже люблю тебя. Ты напоминаешь мне того... того, которого я по-настоящему любила, когда жила. Но вот уже восемьсот лет, как он мертв. – Она печально взглянула на свои полупрозрачные пальцы. – Я не могла выйти за тебя замуж, Бинк, когда впервые встретила тебя, я могла только смотреть и мечтать. Знаешь ли ты, что значит все видеть и не быть в силах что-либо изменить?.. Я могла бы стать такой хорошей для тебя, если бы только...
Милли неожиданно умолкла и опустила лицо. Ее голова выглядела туманным облачком.
Бинк был взволнован.
– Прости, Милли, я не знал. – Он положил надень на ее вздрагивающее плечо, и ладонь, конечно же, прошла сквозь него, как сквозь воздух. – Мне никогда не приходило в голову, что тебя можно оживить. Если бы у меня была...
– Да, конечно, – всхлипнула она.
– Но ты будешь очень красивой девушкой. Я уверен, найдется немало молодых людей, которые...
– Верно, верно, – кивала Милли, всхлипывая все громче. Ее тело делалось все более прозрачным.
Гости уже бросали на них удивленные взгляды. Положение становилось неловким.
– Если бы я мог хоть чем-то тебе помочь... – начал Бинк.
Она мгновенно просияла, и ее контуры обозначились четче.
– Найди мои кости!
К счастью, это было почти невозможно. И тем не менее Бинк не мог не пообещать:
– Я поищу. Хотя мои шансы не больше, чем у любого, кто уже ищет.
– Да, иди! Ты сумеешь найти их, если только воспользуешься своим замечательным умом. Я не могу подсказать тебе, где они лежат. Но если ты по-настоящему примешься за дело... – Она посмотрела на него с пылким нетерпением. – Прошло так много веков. Обещай мне, что постараешься!
– Но я... Что подумает моя жена, если я...
Милли закрыла лицо ладонями. Взгляды других гостей стали откровеннее, когда контуры Милли начали расплываться.
– Хорошо, попробую! – кивнул Бинк.
Ах, ну почему его талант не защитил его от этого?.. Но он уже знал ответ: его магия защищает лишь от физического, магического вреда. Милли же была магической, но не физической сущностью, и ее намерения по отношению к нему, когда она вновь обретет плоть, никто не счел бы вредными. Его талант никогда не утруждал себя эмоциональными сложностями. Так что этот треугольник Бинку придется решать самому.
