Пусть Нергал будет там, господин наказания, перед лицом которого улу угнетают болезнями самые укромные места;
Пусть Нингирсу будет там, господин полей, пусть он уничтожит болезнь;
Пусть Забаба будет там, господин святилищ, пусть он отгонит чуму;
Пусть Эннуги будет там, господин каналов и ирригации, пусть он скует асакку,
Пусть Нуску будет там, вестник храма приказов и милостей, пусть он сделает, чтобы больной жил;
Пусть Гирра будет там, тот, который примиряет с разгневанным богом и разгневанной богиней, пусть он изгонит муку из его тела;
Пусть Иштар будет там, госпожа стран, пусть она вступится за него;
Пусть Нинкаррак будет там, великая воительница, пусть она изгонит мучение из его тела;
Пусть Бау будет там, пусть она разгонит его тоску
[481].
Конец второй таблички Шурпу призывает богов и неодушевленные предметы, храмы, звезды, ветра, города вперемешку, что прекрасно показывает, что все они равно бессильны сопротивляться приказанию, отданному в соответствии с ритуалом:
Да будет прощен, о Шамаш, судья,
Прости, Шамаш, господин верха и низа,
Руководитель богов, господин стран,
По твоему приказу пусть совершится правосудие,
Пусть... процветает пред тобой.
Прости, маг богов, милосердный господин, Мардук;
Прости, бог хозяина дома, бог хозяина...
Прости, бог хозяина...
Прости, Нергал, бог освобождения.
Простите, Шукамуна и Шималия.
Простите, двое великих, все сколько вас есть.
Прости, переносная печь, сын Эа.
Пусть Бел и Белит простят.
Пусть Ану и Анту простят.
Пусть Энлиль, царь, творец вселенной, простит.
Пусть Нинлиль, госпожа Экиура, простит.
Пусть Экиур, святилище женщин, простит.
Пусть Энки простит, Нинки простит.
Пусть Эншар простит, пусть Ниншар простит.
Пусть Эа, царь Апсу, простит.
Пусть Апсу, обитель мудрости, простит.
Пусть Эреду, обитель Апсу, простит.
Пусть Мардук, царь Игиги, простит.
Пусть Царпанит, царица Эсагила, простит.
Пусть Эсагил и Вавилон, обитель великих богов, простят.
Пусть Ташмету, великая госпожа, простит.
Пусть Даяну, гузалу Эшагила, простит.
Пусть Икбидунки, раздающий милости, простит.
Пусть Дер и Эдимгалкалама простят.
Пусть Мапиришу и Дириту простят.
Пусть Шушинак и Лахуратиль в Сузе простят.
Пусть Ябру и Хумбан царя (?) простят, великие
Пусть звезды юга, севера, востока, запада,
Пусть четыре ветра дуют и простят его от его чар.
Пусть Иштар, в Урукс, за крепкими стенами, простит его.
Пусть Анунит, в Аккаде, городе наслаждений (?), простит.
Пусть Аккаде простит, пусть Эулмаш простит.
Пусть Ишхара, богиня жилищ, простит.
Пусть Шидури, богиня мудрости, простит.
Пусть дух жизни, Эрра, Эрра великий, Эрра всемогущий, простит.
Пусть Лаз, Хайа, Лухуша простят;
Пусть Лугалэдинна, Латарак, Шарраху простят.
Пусть Шуль, Шамаш, своим именем простит.
Пусть Тибал, Саккут, Кайману Иммерия простят.
Пусть Лук, Плеяды, Сириус, Марс, Наруду простят.
Пусть Хендурсагга и звезда Сипазианна простят.
Пусть боги и богини, столько, сколько имен их названо,
В день этот ему предстанут.
Имяреку, сына имярека, его грехи,
Его провинности, его преступления,
Его пороки, его ложные клятвы
....... . мамит.
Пусть они простят!
[482]
Заметим, что Иншушинак, Лахуратиль, Ябру, Хумбаи — это сузские боги. Почти невероятно, чтобы Ашшурбапипал установил в Ниневии культ сузских божеств. Ввести чужеземные божества могла лишь магия, считавшая богов неспособными устоять перед своими приказаниями.
Вместо того чтобы призывать всех богов неба и земли, экзорцист мог многократно повторять обращения к одному и тому же богу: «Гирра, сожги колдуна и колдунью; Гирра, поглоти колдуна и колдунью; Гирра, укроти их; Гирра, уничтожь их; Гирра, изгони их далеко»
[483]. Подобный приказ повторялся тысячу раз во всевозможных формах, но эти требования в адрес стольких богов, настоящие перечни, были еще очень далеки от молитвы. Богов не умоляли, им отдавали приказания, спасения ожидали не от их доброй воли, а от всемогущества произносимых слов, и именно от этого происходило такое многословие.
Развитие рефлексии должно было подвести ассирийцев к признанию того, что боги не просто пассивно подчиняются приказам их заклинаний, но вольны согласиться или отказать человеку в помощи своей магии. Значит, приходилось принять от милости то, чего, как они полагали, нельзя было получить силой. К счастью, боги, хотя и ускользали от тирании человека, все же оставались восприимчивыми к тем средствам подкупа, которыми он располагал. Их не могла оставить равнодушными лесть, и им было трудно не выступить в пользу тех, кто превозносил их могущество и доброту и провозглашал их превосходство над другими богами. Поэтому значительное количество заклинаний удивительно похожи на гимны, и различить их для нас зачастую было бы невозможно, если бы магическое назначение этих отрывков не было напрямую удостоверено их названием. Вот, например, молитва Нинурте, которую никто не решился бы назвать заклинанием, хотя она, тем не менее, носит это название:
«Заклинание. Могущественный сын, первенец Бела, величайший, совершенный, отпрыск Эшары, облеченный ужасом и исполненный ужасного могущества, буря из тяжелых туч, против удара которых невозможно устоять, высоко твое место среди великих богов; в Экуре, твоем излюбленном жилище, твоя глава высока. Отец твой Бел дал тебе держать в своей руке закон всех богов. Ты судишь людей. Ты указываешь на того, кто ошибается, того, кто находится в нужде. Ты берешь за руку слабого, ты воодушевляешь того, кто без сил. Тому, кто был ввергнут в Араллу (ад), ты восстанавливаешь его тело. Ты стираешь грех того, кто имеет грех. Тому, на кого сердит его бог, ты скоро возвращаешь его милость. Нинурта, ты — могучий владыка богов»
[484].
