В конце каждого дня, после того, как ужин убран со стола, я спускаюсь вниз по холму к мельнице и какое-то время сижу, укрывшись под пологом ивовых листьев, наблюдая, как мимо тихо плывет потемневшая река. Эти минуты полного спокойствия словно бальзам для моей души. Они снимают напряжение в теле и тревогу в голове, которые я так много лет повсюду носила за собой. Когда по вечерам я поднимаюсь по деревянной лестнице в свою комнату на чердаке, мышцы у меня ноют от приятной усталости после физической работы, а не от стреляющих болей хронического стресса. А потом, лежа под москитной сеткой в мягком свете луны, я погружаюсь в спокойный глубокий сон, какого у меня не было очень-очень давно, и засыпаю под аккомпанемент журчания реки и тихого уханья сов в деревьях на берегу.
Лишь раз в течение последней недели я проснулась в темноте, задыхаясь и дрожа после одного из кошмаров, которые раньше посещали меня каждую ночь. Я испугалась еще больше, сначала не в силах понять, где нахожусь. Но затем свистящая песня птицы призвала меня, напоминая, что я в безопасности под своим пологом из сетки, что я пережила еще одну ночь и скоро будет рассвет.
Забавно, но чем больше Сара рассказывает мне об Элиан, тем больше я как будто ощущаю дух ее присутствия, успокаивающий и оберегающий меня в спальне на чердаке.
Элиан, 1940
Не оправдавшая ожиданий, «странная война» продолжалась, и когда суровая зима наконец уступила место весне. В апреле на сливовых и вишневых деревьях распустились пышные облака белых бутонов и пчелы возобновили свои хлопотливые полеты, начиная ежегодное расширение семей в ульях. Элиан любила наблюдать за тем, как вернувшиеся с разведки пчелы танцуют свой танец, сообщая остальным, где они обнаружили лучшие источники нектара. Внимательно присматриваясь, она заметила, что танец изменился, когда с фруктовых деревьев, подобно снегу, начали облетать лепестки, а акации облачились в собственные белоснежную бахрому к Первому мая. Это было время первого сбора меда. Через несколько недель она вынет соты с чистым акациевым медом и соберет с них сладкий урожай, светлый и чистый, как шампанское.
В полях под пеной таволги и поповником прятались скромные сиреневые орхидеи. Но пчелы-разведчицы знали, как их найти, и, танцуя свои менуэты, сообщали другим, где испить из тайных запасов драгоценной пыльцы и нектара.
Матье был занят на винограднике, разрыхляя землю между плетями винограда, чтобы не дать подняться сорнякам, и подвязывая растущие побеги, карабкающиеся по проволочным подпоркам, которые в урочный час поддержат тяжелые гроздья. Но каждую свободную минуту он шел на мельницу, чтобы повидать Элиан. В первый день мая, традиционный праздник рабочих, он пришел с букетом завернутой в газетную бумагу дикой валерианеллы, собранной на винограднике, и горсткой ландышей. Половину цветов он молча протянул Лизетт, а остальные отдал Элиан.
Лизетт поднесла веточки к лицу, чтобы вдохнуть их сладкий аромат.
– Ах, ландыши, – вздохнула она. – Спасибо, Матье. Они принесут нам удачу.
Стоял прекрасный день, и Элиан сложила в корзинку еду для пикника. Они с Матье осторожно перебрались через плотину и побродили немного вдоль воды на другом берегу. Матье расстелил ковер под сенью дикой вишни, растущей на краю поляны, и был рядом с Элиан, пока та раскладывала все к обеду. Он вытянул свои длинные руки и ноги, наслаждаясь непривычным отдыхом посреди недели и солнечными лучами, пятнами ложившимися на листья. Сощурясь, он посмотрел на ветки и улыбнулся.
– Будет хороший год на фрукты, – отметил он и указал наверх. Элиан взглянула на грозди зеленых ягод, только-только начавших румяниться там, где их коснулись лучи солнца, наливающего их соком. Она кивнула и подала ему кусок хлеба, намазанный домашним паштетом.
– Исключительно хороший год. Пчелы много трудятся. Наверное, пытаются наверстать упущенное после такой долгой суровой зимы.
После еды Матье сел, опершись спиной о ствол дерева, а Элиан легла на ковер, примостив голову у него на бедре. Он сорвал травинку и принялся заплетать из нее косичку, его толстые пальцы были на удивление проворными и аккуратными.
– Господин граф говорит… – начала она, но Матье мягко приложил палец к ее губам.
– Никаких разговоров о войне, Элиан, прошу. Сегодня праздник, помнишь? Давай отдохнем и от этого тоже.
Она улыбнулась, глядя в его карие глаза, пока его губы не сложились в ответную широкую улыбку, которой он улыбался, как правило, только ей. Она взяла его руку в свою и поцеловала. Вдруг он обхватил ее руку своими, улыбка исчезла с его лица, а выражение стало более серьезным.
– Элиан… – начал было он, но остановился, чтобы прочистить горло. Она молчала, все еще глядя ему лицо и ожидая. – Ты знаешь, мы обсуждали наше совместное будущее и говорили, что не можем строить планы, пока я не закончил обучение и не нашел где-то постоянное место… Но все стало так неопределенно из-за этой дурацкой войны – о которой мы сегодня все-таки не будем говорить… – Он на мгновение сбился с мысли, а Элиан по-прежнему молчала, тихо глядя на него своими ясными серыми глазами, которые одновременно и ободряли его, и вызывали внутри целый клубок чувств. – Я хочу сказать, что… Вообще-то, я никогда тебя об этом не спрашивал… Ну, не напрямую…
Она улыбнулась и снова поцеловала его руки, вселяя в него уверенность.
– Элиан, я хочу, чтобы мы поженились! – вдруг выпалил он и тревожно нахмурился в ожидании ее ответа.
– Что ж, Матье, – ответила она спокойно, – это очень хорошо. Потому что я тоже хочу, чтобы мы поженились.
Его лицо разгладилось, его осветила улыбка, такая же большая, как его большое сердце. Он взял сплетенную травинку и аккуратно обвязал вокруг безымянного пальца ее руки.
– Однажды это будет настоящее кольцо, обещаю.
– Это обещание дороже любого кольца, мой Матье.
Они оставались на берегу реки до конца этого золотистого майского дня, в мире, где существовали только они вдвоем.
* * *
И вот всего через десять дней после того пикника голоса, звучавшие по радио в библиотеке, стали пронзительнее и взволнованнее, передавая новое ощущение паники, когда пришли вести о том, что немецкая армия начинает скоординированное наступление на Голландию, Люксембург и Бельгию. Танковые дивизии, поддерживаемые с воздуха самолетами люфтваффе, неумолимо продвигались на запад, к французской границе.
– Линия Мажино выстоит, не беспокойтесь, – заверили граф Элиан и мадам Буан, пересказывая им сводку новостей за день. Он начал пить свой послеобеденный отвар на кухне, чтобы рассказывать им последние новости. – У Англии и Франции есть войска в Бельгии. Мы стратегически разместили их, чтобы развернуть армию месье Гитлера назад.
Но вот в самом начале июня граф вошел на кухню с мрачным видом.
– Боюсь, сегодня плохие новости, – сразу объявил он. Его чай остался нетронутым и остывал, пока он рассказывал, что немцы оттеснили французские и английские войска к Ла-Маншу, что те отчаянно обороняются в ловушке на побережье в Дюнкерке. – Но оставшиеся французские части еще удерживают линию Мажино. Еще есть надежда.
