– Уверена? Вид у тебя какой-то… обеспокоенный.
– Вам-то, черт побери, откуда знать? – решаю нахамить я.
Он сжимает челюсти, но изо всех сил старается держаться профессионально.
– Я просто хотел сказать, мне показалось, что тебе не помешало бы с кем-нибудь поговорить. Тебе нужно с кем-нибудь поговорить, Рэйвен? Может, о ком-то из твоих одноклассников? Кто-то из них ведет себя слишком… авторитарно?
Я пропускаю его лживый вопрос мимо ушей и даю ему ответ, который он по-настоящему хочет услышать.
– Мы с Бреями находимся на совершенно разных уровнях, мистер Перкинс. Они не стали бы тратить на меня свое драгоценное время.
Посмотрев на меня с подозрением, директор кивает. Но он явно не поверил мне.
– У меня больше глаз, чем вы думаете, мисс Карвер. – Он смотрит на мои спортивные штаны, которые я так и не успела переодеть, и растянутую толстовку. – На вашем месте я был бы осторожнее.
– Вы угрожаете мне?
– Я лишь хочу сообщить вам, что кто-то постоянно наблюдает. Даже когда мы меньше всего того ожидаем…
Он резко умолкает, когда передо мной встает большое тело.
Скрип кожи по полу подсказывает мне, что Перкинс отступает назад на несколько шагов.
– Держись от нее подальше.
– Она моя ученица.
– Давай сейчас не будем снова повторять, что кому принадлежит, Перкинс. – Мэддок делает шаг вперед, и я сдвигаюсь в сторону, чтобы посмотреть на лицо директора. – Держись от нее как можно дальше. Добавь это в список того дерьма, которое не можешь контролировать. Не хотелось бы, чтобы ты позабыл об этом.
– Когда-нибудь, Брейшо…
– Чертовски верно, Перкинс.
Перкинс уходит, и чем дальше, тем сильнее начинает трясти Мэддока.
Я перевожу взгляд с удаляющегося мужчины на парня передо мной.
– Здоровяк…
Он быстро поворачивается ко мне, сильно хмурясь, и если бы я была хоть немного слабее – по крайней мере, снаружи, – я бы съежилась от сожаления.
Когда же они успели так близко подобраться ко мне и пробудить во мне то, чего еще никто никогда не видел?
Развернувшись, я ухожу прочь.
Весь учебный день парни не появляются на уроках, но когда наступает обеденный перерыв, все трое сидят за своим обычным столом. Жаль, что все это время никто из нас не произносит ни слова, а когда звенит звонок, они быстро уходят. Я делаю то же самое, но еле передвигаю ногами.
На физкультуре Хлоя снова начинает говорить мне гадости, но это мелочи – несколько шпилек по поводу формы для бедных и моей мешковатой спортивной одежды. Поэтому я не обращаю на нее внимания и ухмыляюсь, вспомнив, что мне больше не придется иметь с ней дело.
После уроков выясняется, что парни меня не ждут. От этого горько и легко одновременно.
Я немного задерживаюсь в школе, так что, когда тащусь обратно, остальные парни и девчонки из приюта уже давно разошлись.
Когда я вхожу в дом, несколько девочек поднимают глаза от своих домашних заданий, но ни одна не говорит ни слова.
Мейбл ждет меня в комнате, которая сегодня утром еще была моей, но завтра уже может принадлежать какой-нибудь новенькой.
– Послушайте, я… – вздохнув, я умолкаю.
Мейбл презрительно фыркает.
– Даже не можешь придумать какое-нибудь извинение, дорогуша?
Я пожимаю плечами, хоть она меня и не видит.
– Вы правда хотите, чтобы я извинилась, пусть даже не по-настоящему?
Она поворачивается ко мне и садится на край моей кровати, глядя на меня снизу вверх.
– Нет. Не хочу. И мне нравится, что ты не стоишь тут и не выжимаешь из себя жалкие оправдания. Это был глупый поступок. Неправильный. Импульсивный. Но ты уже знала об этом, поэтому так и сделала.
– Где вы выросли, Мейбл?
– Там, где гордость была и честью, и проклятием. Знакомо, да?
Я пропускаю вопрос мимо ушей.
– Тогда вы должны понимать, что я просто не могла позволить им считать, что у них есть право голоса.
– И я понимаю. – Женщина скрещивает руки на груди и сердито хмурится. – Но знаешь, что злит меня, девочка? То, что, как нам обеим известно, ты все равно нашла бы способ сделать по-своему. Так или иначе, ты все равно бы сделала то, от чего они хотели тебя удержать. И все же почему ты так быстро решила навредить самой себе?
– Потому что она яд.
– А они сильные.
Я открываю было рот, но тут же его закрываю.
Черт.
– Тебе нужно научиться думать, прежде чем действовать. Я знаю, ты уже привыкла, что люди то приходят в твою жизнь, то уходят из нее, но, возможно, впервые в жизни ты нашла кого-то, кого не так уж сильно ненавидишь. Эти парни – больше, чем кажется на первый взгляд. Им нужен кто-то, о ком можно заботиться, и ты подходишь им больше, чем кто-либо, хотя сама не хочешь себе в этом признаться.
– Я не хочу, чтобы это была я.
– Почему?
– Потому что я совсем не планировала задерживаться здесь надолго.
– Не планировала, – кивает Мейбл.
– Послушайте, больше всего на свете мне хочется убежать от всех, кто знает, кто я.
– И кто же ты, Рэйвен?
– Я дочь шлюхи, грязная по умолчанию. Такая же грешная, как она.
– И так будет всегда. Ты можешь уехать, исчезнуть, когда тебе исполнится восемнадцать, и никогда не оглядываться – но это ничего не изменит.
– И раз такое дело, – говорю я ей через мгновение, – я сожалею, но не о том, что я сделала и почему. Простите меня за мое неуважение к вам, вы это ничем не заслужили.
Мейбл пристально смотрит на меня, и на ее веснушчатом лице медленно проступает улыбка.
Она заглядывает мне через плечо.
– Ты как раз вовремя, мой мальчик.
Мэддок протискивается мимо меня, целует Мейбл в макушку, затем берет мои две небольшие сумки, оставляя мне рюкзак, поворачивается на каблуках и выходит, даже не взглянув в мою сторону.
Я смотрю на смеющуюся Мейбл.
– А теперь ступай.
– Спасибо вам за, э-э-э… – Я оглядываю комнату. – За то, что у девочек есть место, где они могут чувствовать себя в безопасности. Они все благодарны вам, и даже те, кто совсем не хочет этого показывать.
У нее в глазах появляются слезы, и я быстрым шагом направляюсь к выходу, но она останавливает меня, нежно взяв за руку.
– Ты, Рэйвен Карвер, намного лучше, чем стараешься казаться. Поверь в это и поделись с ними.
– С кем?
