Да и к черту все!
Я выдыхаю дым и наблюдаю, как он поднимается надо мной и выплывает в окно.
– Как так получается, что моей хреновой матери, которая ненавидела меня всю мою жизнь, удается держать меня при себе в течение семнадцати лет, а Кэптен, который больше всего на свете хочет любить своего ребенка, каждый день обнимать ее и показывать, как много она для него значит, не может забрать ее даже на ночь? Как такое может быть? Как такое вообще допустимо?
– Никак.
Я качаю головой, не в силах забыть, как малышка улыбалась своему папе, и быстро моргаю.
– Вся эта система – полнейший отстой.
– Рэйвен.
– Хватит. – Я закрываю глаза, но все равно хмурюсь. – Не говори ничего.
– То, что ты сегодня сделала…
– Я же просила не говорить.
– Для нас, для Кэптена. Ты успокоила его так, как мы никогда не смогли бы.
Я поворачиваю голову и встречаюсь с ним взглядом.
В его глазах смущение и благодарность.
– Я не сделала ничего особенного.
– Ты ошибаешься. – Он хмурится. – Это имеет для нас большое значение. Чертовски большое.
Я отворачиваюсь.
– Мы не знаем, как вести себя с тобой.
Я мрачно смотрю на огонек моего косяка.
– И я бы предпочла, чтобы так все и оставалось, здоровяк.
– Плевать мне, что ты предпочла бы, а что нет. На карту поставлено наше гребаное будущее, а ты стала проблемой.
– Стала проблемой. Правильно. – Я равнодушно смотрю на него. – Ничем я не становилась. Я была проблемой с самого начала, и вы это знали. Теперь я представляю опасность, потому что в вашем мире шантаж – это образ жизни. Но в моем мы не закладываем друг друга. Мы не делимся подробностями. Когда мы узнаем что-то, слышим или видим, мы просто отворачиваемся в другую сторону.
– Так могут вести себя только дураки.
– Так выживают умные люди, – огрызаюсь я. – За пределами ваших преувеличенных проблем жизнь не так уж проста. Да, возможно, у вас есть ответы не на все вопросы, но это все равно больше, чем есть у большинства, Мэддок. И дело не в доме, машинах и деньгах. У тебя есть Ройс и Кэптен, а у них ты. Они прикроют тебя со всех сторон. А что есть у таких, как я? Мы вынуждены даже спать с открытыми глазами. Мне не нужны враги, так зачем мне наживать сразу троих?
– Деньги.
– Умоляю тебя! – Я закатываю глаза на его попытку ухватиться за соломинку. – Я могла бы заработать денег по щелчку пальца, если бы захотела. И ты прекрасно это знаешь.
Это отвратительно, но правда.
Мэддок недовольно смотрит на меня.
Я наклоняюсь к нему.
– По-моему, ты кое-что забыл из-за этого непонятного сексуального притяжения между нами. Почему я здесь? Из-за вас троих. Вы ничего мне не должны. Если вам нужно, чтобы я ушла, скажите, и я уйду.
Мэддок наклоняется вперед и, оскалившись, скорее рычит, нежели говорит:
– Ты так ничего и не поняла, да?
– А что тут понимать?
– Мы хотим, чтобы ты была с нами, больше, чем должны. Все втроем, черт подери. Может, даже силой вынудим тебя остаться, если ты попытаешься уйти.
Я изумленно распахиваю глаза, а он сердито топает прочь, но перед дверью останавливается и разворачивается ко мне.
– Снова прикоснешься ко мне, чтобы забыться, и пожалеешь.
На этом он уходит.
Я откидываюсь на спинку кресла и качаю головой.
Он старался преподнести свои слова как угрозу, но тут все ясно.
Похоже, здоровяк хочет меня всю без остатка, и то, что я не смеюсь над этим, доказывает, в какую тупицу я превратилась.
Мне нужно сбежать, побыть на расстоянии от них и привести мысли в порядок.
Даже просто думая об этом, я уже знаю, насколько плохая это идея. Как и большинство моих идей, так что… катись оно все к чертям собачьим!
Глава 39
Рэйвен
Сегодня была выездная игра, и в спортзале толпится уйма народа, больше, чем в прошлый раз: все хотят узнать, что запланировали парни. Матчи по пятницам – большая редкость, и всем не терпится уже начать вечеринку.
– Привет, Рэй.
Я поворачиваюсь и вижу Баса, поднимающегося по трибунам. Он садится рядом со мной и поднимает бровь.
– Осторожнее, Бас. Если продолжишь и дальше вот так появляться, я начну думать, что тебе это нравится.
Он кивает и, крутя языком колечко в губе, пристально смотрит на меня.
– Что?
Зал наполняется смехом, и он заглядывает за мое плечо.
– Ничего. – Бас встает и начинает спускаться вниз. – Еще увидимся.
Я хмуро смотрю на его спину.
– Пока!
Я разворачиваюсь как раз в тот момент, когда из раздевалки начинает выходить команда. Все только что приняли душ и готовы начать вечер.
Мэддок выходит одним из последних. На нем простые джинсы и футболка, но даже в них он выглядит классно. Его волосы небрежно, но сексуально взъерошены. На лице легкая щетина.
Он бросает взгляд в мою сторону, потом еще раз, когда ловит мой взгляд.
Уголок его рта слегка приподнимается.
Да, он знает, что отлично выглядит.
Но в следующую секунду его отвлекает чирлидерша команды-соперника. Она скользит к нему – в буквальном смысле скользит ногами по скрипучему, только что отполированному паркету – и останавливается прямо перед ним.
Мои глаза следят за его взглядом, который опускается к ее объемной заднице и крепким бедрам под короткой юбкой. Фигура у нее намного сексуальнее, чем у меня.
Он ухмыляется, и ее красивые накрашенные ногти впиваются в его плечи. Она приподнимается и что-то шепчет ему на ухо.
Я чувствую, как к горлу подкатывает тошнота, когда его рука ложится на ее талию. Потом они запинаются, отступая назад, и смеются, когда он помогает ей удержаться на ногах.
– Вижу, ситуация накаляется.
Я поднимаю глаза на Виенну.
– О чем ты?
Она закатывает глаза.
– Да брось. Ты в паре секунд от того, чтобы не растерзать пару помпонов.
Мы снова смотрим на парней. К ним троим подошли еще несколько, и их окружили гребаные акулы с розовыми губами, готовые в любой момент атаковать свою жертву.
Мэддок убирает руку с талии той девицы, но, когда наши глаза встречаются, наклоняется к ней и шепчет ей что-то на ухо.
Значит, хочешь сыграть в эту игру, здоровяк?
