Элли молчала. Летта громко сглотнула.
– Боунз вовремя оторвал меня от него. Иначе я прикончил бы его там же, на месте. Я очень старался, но не успел довести дело до конца. Роджер был без сознания. Я выбил ему несколько зубов, сломал челюсть, превратил лицо в кровавую отбивную. Следующие два месяца он провел в больнице, но его торжествующая улыбка по-прежнему стояла у меня перед глазами.
Что касается Мари, то она исчезла. Я искал ее, но не мог найти. Впоследствии выяснилось, что она взяла одну из лодок и покинула остров; только изодранное в клочья белое платье покачивалось на воде у самого берега.
Искал ли я ее? О, конечно, искал. На работе я взял отпуск за свой счет и отправился по следу. Я использовал все доступные технические возможности, а если учесть мою работу в правительственном агентстве и помощь Боунза, доступно мне было многое, и все же я так и не добился результата. Месяц летел за месяцем, шли годы, а я все еще искал мою Мари. Иногда я нападал на след, но стоило мне приблизиться к ней, как она вновь исчезала, и мне приходилось начинать все сначала. Я привык жить где попало и обходиться самым необходимым, я мог не есть несколько дней, а то и целую неделю, я мог месяцами ходить в одной и той же одежде, и все это время я внимательно смотрел, искал, надеялся. Часами я перебирал выброшенные отельные квитанции, просматривал записи камер безопасности и даже рылся в помойных контейнерах, битком набитых всякой дрянью, от которой стошнило бы и навозную муху. Я был очень внимателен и ничего не пропускал. Пока Мари не превратилась в ангела, она должна была ходить по земле и оставлять следы. Такой след я рассчитывал найти.
В конце концов мне повезло, а может быть, Мари просто устала от меня убегать. Я узнал, где она. Это был огромный отель высотой в шестьдесят или семьдесят этажей. Балконы большинства номеров нависали над водой залива. Разумеется, она зарегистрировалась под выдуманным именем. Мне удалось убедить администратора, что я ее муж (формально так оно и было), и он выдал мне ключ. Прежде чем подняться к ней в номер, я долго смотрел, как на панели два голубя ссорятся из-за каких-то крошек, но в конце концов я справился с собой и шагнул к лифтам. Пару минут спустя я уже входил в ее номер. Он был аккуратно прибран, кровать – застелена, на полу стояли сумка и чемодан, еще какие-то вещи висели на спинке стула и на кресле. На столе лежало адресованное мне письмо, балконная дверь была распахнута настежь. Я взял письмо, вышел на балкон и обнаружил там туфли и носки, которые она сняла, прежде чем перебросить свое тело через перила. Здесь, на мокром от утренней росы настиле, она стояла в последний раз, быть может, всего минуту или полторы назад.
Ее тела так и не нашли. Море под балконами было глубоким, а течение – сильным. Несколько постояльцев из расположенных ниже номеров подтвердили, что они якобы видели, как мимо их окон промелькнуло что-то похожее на человеческое тело – промелькнуло и упало в воду.
Я вернулся домой и попросил Боунза отправить меня куда-нибудь далеко. Все равно куда. Отговаривать он меня не стал. Зло не дремлет, и ему все равно, что творится у тебя на душе. Работы у нас было выше головы, и я наивно полагал, что сумею все забыть, если буду вкалывать без сна и отдыха по двадцать часов в сутки. Проблема, однако, заключалась в том, что, идя по следам Мари, я научился очень хорошо разыскивать тех, кто не хотел быть найденным, и тех, кого кто-то хотел спрятать как можно лучше. В итоге мне пришлось убеждать себя в том, что я сумею искупить свою вину перед Мари (а я действительно считал себя виноватым в том, что не ворвался в ее номер хотя бы на две минуты раньше) тем, что найду, спасу, вытащу из смертельной ловушки как можно больше людей…
Стая пеликанов пролетела низко над водой вдалеке от берега, и я машинально проводил птиц взглядом. Перевел дух. Облизал пересохшие губы.
– На протяжении многих лет мне снова и снова снился один и тот же кошмар. Я видел, как врываюсь в дверь ее номера и вижу, что Мари стоит на балконных перилах в белом свадебном платье и с букетом в руке. Она улыбается мне, и я бросаюсь вперед, но мои руки раз за разом хватают пустоту. Я так ни разу ее и не удержал. Вместо этого я каждый раз просыпался в холодном поту, с бешено колотящимся сердцем, а мои пальцы сводило судорогой – с такой силой я сжимал в руках воздух.
У Летты и Элли стали зябкие лица, словно они вдруг оказались на сильном сквозняке и очень замерзли.
– За последующие годы я нашел еще восемьдесят человек. Девушек. Женщин. Детей. Все они были жертвами. И в каждой из них я искал свою Мари, но тщетно – ее не было. В те дни я работал по девяносто – сто двадцать часов в неделю. Я почти потерял человеческий облик. Я вообще стал ни на что не похож. Я не чувствовал ни холода, ни голода, ни усталости. Я забыл, что такое любовь. Я забыл, что такое сон. Да, я был жив, но едва-едва. Я превратился в механизм, в машину. Все, что свойственно нормальному человеку, во мне выключилось, за исключением одного – Мари…
Случилось так, что еще несколько лет спустя я оказался в Уэст-Палме, в клубе «Брейкерз». Я шел по следу наследника огромного состояния, который увлекался несовершеннолетними девочками. Платил он не скупясь, и ему поставляли самый лучший товар. Как-то раз ему привезли трех девочек из Индокитая – восьми, девяти и десяти лет. Одна из них носила брекеты. У другой были две трогательные тоненькие косички. Мы взяли его с поличным. Разумеется, ему это очень не понравилось, и он предложил мне огромные деньги, чтобы я… чтобы я забыл, что когда-либо видел его. Я сломал ему руку и челюсть, вывихнул оба локтя, раздробил кисть тяжелой сдвижной дверью и напоследок пожелал приятных соседей по тюремной камере. Пока его везли в лифте на первый этаж отеля, где ждала «Скорая помощь», я вернулся в свой номер по соседству и неожиданно вспомнил, что как раз сегодня – седьмая годовщина моей свадьбы. Как бы годовщина как бы свадьбы… Еще я почувствовал, что очень устал. Моя душа устала, сжалась и засохла, как иногда засыхает мандарин, забытый в вазе после праздника. Подойдя к окну, я смотрел на океан, когда в дверь вдруг постучали. Я подумал, что это горничная пришла убрать номер, и открыл. На пороге стояла Мари. Стояла и смотрела на меня. Сначала я подумал, что это галлюцинация, бред утомленного мозга, но Мари коснулась меня, я почувствовал, как дрожат ее пальцы, и понял, что это не сон, не бред, не видение.
Летта и Элли пораженно уставились на меня. Я с трудом перевел дыхание и взглянул на Солдата, который сидел возле моих ног, подняв голову. Казалось, он тоже слушает. У него был такой взгляд, что я невольно заговорил негромко и мягко. Спокойно. Почти спокойно…
– Да, это была она. Тот случай в отеле, когда я опоздал… Мари устала бегать от меня, вот и имитировала самоубийство, чтобы сбить меня со следа. И это ей удалось. Что бы я ни чувствовал, что бы ни говорил, я перестал искать именно ее. И вот она вернулась…
Я сразу увидел, что прошедшие годы дались ей нелегко. Мари похудела, ее лицо выглядело измученным, а в глазах плескалась усталость, которую не победить, даже если проспать трое суток подряд. На сгибах обоих локтей (она была в футболке с коротким рукавом) я заметил следы от уколов – старые, поджившие ранки, но их было слишком много.
