Другое животное тут же выскочило бы наружу, но только не Джинни. Она скорчилась у стенки, вызывающе сверкая глазами из-под мохнатых бровей, и выказывала ничуть не больше желания выходить из клетки, чем тогда, когда дверь была накрепко заколочена.
Бонэми решил пока не беспокоить ее. Он понимал, что не нужно торопить события. В спешке нет изящества, как говорил лорд Честерфилд, а изящество необходимо, если хочешь укротить животное. К тому же история, которую Бонэми прочитал по ранам обезьяны, свидетельствовала о том, что род людской уже оставил черный след в памяти Джинни.
Весь день она не покидала клетки. Но вечером, после захода солнца, Бонэми заметил, как она ополаскивает морду и руки в корыте, стоящем в углу вольера. Вероятно, ей впервые с момента отплытия из Индии представилась возможность смыть с себя грязь. Она наверняка уже утолила жажду и теперь тревожно оглядывалась по сторонам. Джинни обнюхала пищу, но не притронулась к ней, затем осторожно прошлась вдоль решетки, дотянулась лапой до свежей лужицы дегтя снаружи, обнюхала пальцы и вернулась к корыту, чтобы попить еще раз. Она поймала блоху у себя в шерсти и продолжила осмотр. Но пищу так и не тронула. Как и люди, обезьяны не хотят есть, когда чем-то встревожены, они обычно пьют воду и после этого успокаиваются.
На следующее утро она забралась на самое высокое место, и служитель решил длинным крюком подтянуть дорожную клетку к краю вольера. Джинни с яростью бросилась на решетку. Он попробовал отогнать обезьяну крюком, но только сильнее разозлил ее.
Бонэми часто предупреждал служителей, чтобы те не пытались справиться с животными силой. «Ни к чему хорошему это не приведет, — говорил он, — а лишь навредит нашему заведению». Поэтому Кифи пошел прямо к старшему смотрителю и пожаловался, что «ничего не может поделать с этой бешеной обезьяной». Как только они оба вышли из конторы, обезьяна тут же с угрожающим видом рванулась к ним. Бонэми догадался, что Кифи позволил себе больше, чем было необходимо, и отослал служителя, а сам встал возле вольера и заговорил с обезьяной.
«Ну как тебе не стыдно, Джинни? — сказал он. — Мы ведь хотим с тобой подружиться, хотим помочь тебе, и в конце концов так и будет!»
Добрых десять минут он строго, но дружелюбно обращался к ней, пока обезьяна не прислушалась к его уговорам и не утихла. Она с угрюмым видом забралась на верхнюю площадку и оттуда поглядывала, удивленно приподняв брови, на странного большого человека, так не похожего на всех, с кем ей доводилось встречаться прежде.
Сообразив, что обезьяна почему-то обозлилась на младшего смотрителя, Бонэми решил сам передвинуть грязную клетку, что ему и удалось после нескольких приступов звериной ярости. Причем каждый следующий был слабее предыдущего, поскольку Бонэми не отступал от своего правила ни в коем случае не пугать животных, не причинять им боль и тихо, успокаивающе говорить с ними. Он не тешил себя иллюзиями, будто бы животные понимают его, но во всяком случае они чувствовали его дружелюбие, и этого было достаточно.
Вскоре он убедился, что не может доверить Кифи заботу об обезьяне, — один вид этого человека приводил ее в бешенство. И поскольку укрощение Джинни обещало стать нелегким делом, Бонэми решил взять его на себя.
Джинни обретает новую жизнь
После недельного карантина Джинни выглядела немного лучше, шерсть ее стала чистой, шрамы зажили, и она больше не пугалась каждого резкого звука. Бонэми решил, что ее уже можно отправить в ту часть зверинца, которая была открыта для посетителей. Он установил клетку-ловушку в самой верхней точке ее вольера, дождался, когда она заберется внутрь, и дернул за веревку. Затем клетку с заключенной в ней Джинни перевезли в большой открытый вольер, где уже находилась дюжина других обезьян.
Разумеется, она очень сердилась на служителей. Однако ее благополучно доставили до места, и никто уже не сомневался в том, что Джинни станет гвоздем программы, потому что публике особенно нравились именно шумные агрессивные животные.
Как только она немного освоилась на новом месте, то первым делом набросилась на других обезьян, загнав их на самую верхнюю площадку, где те и остались сидеть, стуча зубами от страха и взволнованно переговариваясь. Тем временем она гордо прогуливалась по вольеру, грозно фыркая, поднимая и опуская брови и с вызовом поглядывая на людей.
Один из смотрителей, не обращая внимания на ее угрозы, привычно вошел в вольер, чтобы накормить животных. Но как только он повернулся к ней спиной, Джинни прыгнула на него и вцепилась зубами ему в ногу. Когда обезьяну наконец отогнали от него, бедняга уже был жестоко искусан, да и ей самой тоже крепко досталось. Зато теперь все знали, что это вовсе не рекламный трюк и она действительно «злая обезьяна».
Отъявленные злодеи обычно обладают своеобразным очарованием, и Джинни выглядела такой свирепой, что заинтересовала Бонэми. Повинуясь внезапному импульсу, этот крупный мужчина с сильными руками, но мягким сердцем решил во что бы то ни стало ее приручить.
Когда он пришел накормить обезьян, Джинни забралась на верхнюю площадку и принялась фыркать, строить гримасы, прыгать туда-сюда на четырех конечностях, словно подзадоривая его войти в вольер. Бонэми не искал неприятностей и поэтому оставался снаружи, внимательно присматриваясь к ней. В одном он убедился сразу: Джинни оказалась не робкого десятка, и это было хорошо, поскольку любой работник зверинца подтвердит, что смелое животное укротить проще, чем трусливое.
Он, как сумел, наполнил обезьяньи кормушки и поилки, не заходя внутрь, чтобы лишний раз не дразнить Джинни, но та продолжала бродить вокруг того угла вольера, рядом с которым он находился, издавала угрожающие звуки, почесывала грудь, подпрыгивала на месте и время от времени внезапно бросалась к решетке. Она задирала других обезьян в клетке, однако Бонэми заметил, что Джинни не поранила серьезно ни одну из них, хотя и имела такую возможность.
Однажды утром, еще до того как начали пускать посетителей, он стал свидетелем забавной сцены. Одна маленькая обезьянка ужасно боялась Джинни и краем глаза постоянно следила за ней. Но сейчас малышка целиком сосредоточилась на том, чтобы стащить банан из соседнего вольера. Она так увлеклась, что перестала оглядываться по сторонам. Тем временем Джинни бесшумно подкралась сзади и остановилась в шести дюймах за ее спиной, высоко подняв руки. Малышка беспечно продолжала свои попытки, дотянулась до банана, проткнула пальцем и с удовольствием облизала сладкий сок. Наконец она оглянулась и увидела, что враг зажал ее в угол. Обезьянка съежилась от страха и завизжала, но Джинни, к удивлению и радости старшего смотрителя, продолжала стоять неподвижно, подняв руки чуть выше и, как показалось Бонэми, немного смутившись, — и в конце концов позволила жертве сбежать.
