Двумя неделями позже он застрелил еще одну самку волка, вышедшую из полого бревна. Та тоже оказалась кормящей. Он заглянул в бревно и нашел тринадцать волчат — шестерых совсем маленьких и семерых чуть постарше. У волчицы было всего шесть сосков, и охотник решил, что эта волчица спасла потомство первой застреленной им самки.
Развитие
Детеныши волков из зоопарка Филадельфии, едва родившись, начинали скулить, как и щенки собак, мать отвечала и звала их также в похожей на собачью манере.
Как только у детенышей открываются глаза, они принимаются играть вместе, как щенки домашней собаки.
В течение трех-четырех недель, сообразно их силам, все начинают выходить из укрытия каждый день — и никогда по ночам, — сидеть или играть на солнце около входа в логово, но всегда готовы скрыться при малейшей тревоге. По словам Ли Хамплмана, моего гида в Рокки-Маунте, детеныши волков в Колорадо впервые сопровождали матерей в прогулках на короткие расстояния от логова в июне, когда им исполнялось около трех месяцев.
Выкармливание потомства
Вопрос о том, чем питаются щенки волка, часто обсуждался; и, просеивая свидетельства многих наблюдателей, можно сказать с уверенностью, что около шести недель щенки просто сосут молоко, и в это время отец мало с ними общается. Потом мать начинает переводить детенышей на твердую пищу. Наблюдатели признавались, что следили внимательно, но ничего подобного не замечали. Однако Карсон с уверенностью и убедительно заявляет: «Через пять или шесть недель они принимались есть пищу, которую отрыгивала для них мать, а позже, когда они хотели есть, то подпрыгивали к ее пасти, иногда по нескольку раз, пока она не начинала их кормить».
В скором времени и отец присоединяется к кормлению, но не отрыгивая, насколько нам известно, а принося свежую дичь в логово. Об этом моменте Д. А. Торнбери, школьный инспектор из Гриннелла, также пишет мне: «Мой отец много раз находил в норах, где отлавливал детенышей волков, останки кроликов и цыплят, а однажды достал из логова наполовину съеденного ягненка».
Четверо из восьми детенышей в лондонском зоопарке воспитывались приемной матерью, собакой породы колли, и сделались совсем ручными, а также необычайно милыми существами. Другие же оставались с родной матерью: двое умерли, другие выросли слабыми, очень пугливыми и дикими. Колли кормили собачьими бисквитами, волчицу — сырым мясом, единственной едой, к которой она прикасалась.
«После того как четверку, выращенную колли, переместили в вольер и предоставили самим себе, все они тоже сделались дикими и пугливыми, кроме одного, который по какой-то неизвестной причине оставался послушным и похожим на пса. Это самый интересный случай индивидуального изменения темперамента, и говорит он о том, что породы домашних собак были доведены до нынешней степени послушания путем скрещивания искусственно отобранных особей». (Из письма Пи Ай Покока.)
«Один из них был продан члену совета, живущему в местах, где молодой волк имел все привилегии пса. Он следовал за коляской, посещал вечеринки в саду и сделался любимцем детей. Он крупнее, чем любой из его родителей». (Из письма доктора И. Д. Дрюитта.)
25 июня 1905 года доктор Дрюитт написал мне: «У Бланки родился еще один выводок щенков, и, как обычно, те, что были воспитаны нянькой-колли, стали ручными, а те, кого кормила мать, дикими».
Майлз Спенсер говорит, что в районе Гудзонского залива детеныши вскармливаются молоком в течение двух месяцев после рождения.
Карсон, однако, пишет мне: «Вероятно, они кормились бы пять или шесть месяцев, но, как правило, мы забирали их у матери, прежде чем они были полностью отлучены от сосцов. Отлучение идет весьма постепенно, и к его концу мать огрызается, когда щенки пытаются ее сосать».
В этот период опасность для детенышей представляют орлы, люди, насекомые и болезни. Орлы очень часто уносят щенков, когда те играют возле логова; люди уничтожают матерей и, если могут найти логово, забирают детенышей; насекомые, паразиты и болезни также причиняют огромный вред.
Александр Генри отмечал дружеские отношения между северными индейцами и волками.
«Волки, — говорит он, — для выведения потомства всегда роют норы под землей; и хотя естественно предположить, что в это время они бывают весьма свирепы, я часто наблюдал, как индейцы подходили к логовам, вынимали детенышей и играли с ними. Я ни разу не видел, чтобы кто-то из северных индейцев навредил детенышам; напротив, они всегда осторожно возвращали их в нору, а иногда я наблюдал, как индейцы красили мордочки волчат алой или рыжей охрой».
Воспитание
В августе молодое поколение вырастает настолько, что начинает следовать за матерью в ее охотничьих вылазках, а логово остается заброшенным; к тому времени его вход завален костями, мехом и перьями дичи, которую притаскивали родители.
Теперь воспитание детенышей начинается всерьез. Главное средство — личный пример. Не важно, насколько осознанно все происходит со стороны учителя или учеников, но нет никаких сомнений в том, что наблюдая за тем, что делает или не делает их мать, малыши постигают все необходимое для успешной жизни. Так, волчица внушает им страх перед капканами, выказывая свой собственный страх; сознательное или бессознательное, но это обучение. Я полагаю, то же самое верно для всех знаний, которыми обладают современные волки, знаний столь недавних, что они еще не успели укорениться в инстинктах.
«В течение года они по-прежнему выглядели щенками и едва ли полностью выросли к восемнадцати месяцам, даже тогда облик у них не был совершенно взрослым. У самок в зоопарке Филадельфии не наступало половое желание, пока им не исполнялось двух лет». (Карсон)
Это сходится с наблюдениями за волками в лондонском зоопарке. Вполне вероятно, что серый волк созревает не раньше третьего года, с того момента самка щенится раз в год до тех пор, пока в силе, то есть, вероятно, до девяти или десяти лет.
История ареала серых волков широко известна. Когда бизонами изобиловала вся Западная Америка от Аллеганских до Скалистых гор и от Великого Невольничьего озера до Центральной Мексики, за их стадами следовали отряды волков, которые охотились на слабых и больных животных. По мере того как бизоны исчезали, волкам становилось все труднее. Когда последние стада больших бизонов были уничтожены, а волки остались без обычного прокорма, они, естественно, обратили внимание на домашний скот.
Владельцы ранчо объявили им войну: ловушки и яд завозились в огромных количествах, награда назначалась за каждый скальп волка, а охотники поощрялись всеми возможными способами.
В те дни волки были сравнительно доверчивы, их было легко поймать или отравить. В результате с 1880 по 1888 или 1889 годы было убито огромное количество зверей; так много, что весь вид оказался на грани исчезновения. Уцелевшие обитали в предгорьях Скалистых гор или Бэдлэнде, но встречались так редко, что перестали представлять угрозу для скотоводства. Однако новые знания и лучшее понимание опасностей, похоже, быстро распространялись среди волков. Те научились находить и избегать ловушек и ядов и каким-то образом делились этими знаниями друг с другом. Как такое случилось, объяснить непросто. Легче доказать, что так и произошло: немногие волки попадаются в ловушки, еще меньше попадаются повторно и таким образом постигают, что стального капкана следует опасаться. И все же, насколько известно каждому охотнику, волки обладают этим знанием, а поскольку звери не могли получить его из первых рук, то, должно быть, получили из вторых, то есть его передали другие представители их вида.
