Но Баллиголли был их излюбленным местом для набегов. Целый месяц там не случалось ни одного убийства. И вот два следа, слишком больших для собачьих, обнаружились на болоте, долгий мелодичный вой, исторгнутый низкоголосым горлом и подхваченный вдалеке, прозвучал в долине. И знающие люди в деревне поглядывали по сторонам и мрачно предупреждали: «Теперь мы должны смотреть в оба и быть готовыми ко многим смертям в стадах Баллиголли».
* * *
Старый добрый лорд Фицуильям послал за ним, за Рори Каррахом, убийцей волков. Фицуильям был одним из ненавистных англичан, но лучше, чем остальные из этого племени, и всегда был готов помочь своим фермерам. Двадцать зарубок насчитывалось на копье Рори — по одной за каждого убитого им волка, им и его зловещими ирландскими волкодавами.
Многих из них он потерял в отчаянных схватках, и не единожды погибали его собратья-охотники. Но Рори, молодой гигант со стальными мускулами и непревзойденным мужеством, никогда еще не терпел поражений. Рори Каррах был надеждой долины, страдавшей от набегов волков, и когда Фицуильям позвал его, то пообещал: «Двойную цену дам я за каждую голову, если ты сумеешь избавить нас от этой чумы, — и любую помощь, какая потребуется».
Взгляд серых глаз Рори стал еще более пронзительным, губы сжались в тонкую линию, он ответил: «Мне не нужна толпа. Я люблю охоту. Я встречу каждого волка сам».
В ту ночь 1658 года его привели в маленький трактир в Баллиголли, где собрались фермеры и пастухи.
Бутылка с ирландским виски передавалась по кругу, пока фермеры, охваченные благоговейным страхом, глазели на молодого атлета, который сидел у огня и спокойно спрашивал о набегах, потерях, о местонахождении крупных каменных овчарен, загонов для овец, без которых не обходилась ни одна ферма.
Болотный сок рекой лился в кружки и развязывал языки. Фермер Каван рассказал о своей тяжелой утрате год назад — он потерял дюжину коров. И пастух Арма — о том, как его стадо было полностью уничтожено. Затем Фойл, егерь, снискавший себе славу тем, что голыми руками одолел двух барсуков, привстал — виски весьма вдохновило его — и взревел: «Я бы всех овец отдал, лишь бы эти волки попали мне в лапы! Мне бы ни копье не понадобилось, ни дубинка!»
И так они громко похвалялись и разжигали в себе невиданное стремление к героическим подвигам. Но Каррах наблюдал за ними молча. И щуплый мальчик, сидевший в углу, тоже молчал, не сводя глаз с доблестного охотника на волков, но тут же смущенно отводил взгляд, стоило тому посмотреть в его сторону.
Затем пришел Дулай Старк, у которого было столько овец, что шла молва, будто бы он происходит из презренных англичан. Он пришел последним с последними новостями.
Все его овцы жили под защитой высокого каменного забора, который он построил. Ни один волк не мог перепрыгнуть через эту стену, и ворота были крепкими. Да, Старк хорошо защитил своих овец. Но, пересекая болото, он услышал донесшийся с оставшихся позади лесистых холмов протяжный долгий вой, который никогда не смогло бы издать собачье горло. И его пони насторожился, вздрогнул, зафыркал и так торопливо помчался прочь, что Старк прибыл на час раньше, чем должен был.
Вся шумная компания за столами и у камина разом смолкла, все глаза обратились на Рори Карраха.
Прежде он не притрагивался к виски, но теперь сделал глоток, его лицо вспыхнуло, кровь прилила к щекам в боевом задоре, и он заговорил: «Выглядит так, словно Господь дал мне шанс. Но есть два огромных волка и двое прочных ворот. Это означает, что в одиночку мне их не одолеть, ведь какие бы ворота я ни охранял, именно их будут избегать волки. Кто составит мне компанию в этом деле? Кто будет защищать верхние ворота, пока я буду у нижних? И это должен быть кто-то один, ведь у волков острые зрение и ум, и если соберется толпа, они не покажутся вовсе. Кто пойдет?»
Мрачное молчание повисло в комнате. Если бы пришел священник и сказал: «Мне нужно, чтобы какой-нибудь храбрый парень сегодня сходил со мной в ад», и то не повисла бы столь мертвая тишина.
— Эй, Фойл, — позвал Рори, — ты одолел барсука голыми руками, даже двух. Так неужели не поднимешь волка на копье?
— Мне что-то нехорошо сегодня, — ответил Фойл, — и я обещал своей семье в Сент-Бриджет, что вернусь домой не позже, чем позвонят к вечерне.
Рори усмехнулся и коротко вздохнул.
— Если я пойду один, успеха не будет. Если же я найду парня, у которого достанет храбрости, мы оба сможем вернуться назад богачами.
И тогда послышался слабый детский голос: «Могу я пойти с тобой, Рори?» И встал Патрик О’Лахлан, четырнадцатилетний сын Кэнтри О’Лахлана, хромого пастуха. Все глаза в изумлении обратились на него, тишину нарушили тихие перешептывания, когда Рори ответил: «Конечно, если ты настолько же храбр, насколько хочешь казаться. Хотел бы я, чтобы твое тело было столь же крепко, как твоя душа. Но, раз нет более решительного защитника, подойдешь и ты. И, если волки нападут, мы победим».
Вот теперь все заговорили. И многие пытались отговорить Патрика от его решения. Но Рори с презрением оборвал их и произнес, указывая на своих великолепных волкодавов: «Вот передовая линия нашей обороны».
Это были могучие собаки, размерами и весом не уступавшие волку, разве что челюсти чуть послабее. Отважные и честные, какими могут быть только собаки, всегда готовые идти по следу и сражаться, не боясь волков, если их поддерживают люди с копьями, храбрые, как волки, но не одаренные столь же мощной хваткой.
И они поднялись с пониманием в глазах и начали глухо подвывать, когда Рори встал, затянул пояс на овечьем полушубке, проверил, хорошо ли выходит его горский кинжал с черной рукоятью из ножен, закрепленных на голени, и воздел копье с двадцатью многозначительными зарубками.
И юный Патрик тоже поднялся, вдохновленный, с сияющими глазами и учащенным дыханием, встал возле знаменитого охотника, и сердце его переполняла гордость от того, что ему позволили сыграть столь великолепную роль вместе с героем, которому он поклонялся.
Как и тот, Патрик был вооружен копьем и кинжалом и одет в накидку из овечьей шкуры, ведь шла зима и дули холодные ветры.
Юный Патрик также стал проводником: он хорошо знал эту овчарню, вместе с отцом много раз загонял туда овец. Плечом к плечу с Рори ушли они в темную ночь, а гуляки из дома виски напутствовали их с холмов набожными советами и одобрительными возгласами.
Но когда мрак поглотил двоих храбрецов, хвастуны нашли облегчение в новых возлияниях и чем-то похожем на забвение.
Ночь наступила за час до того, как охотники заметили темные очертания огромной овчарни с тысячей овец внутри и двумя крепкими воротами, из-за которых доносились звуки дыхания, стук копыт и низкое блеяние отдыхающего в безопасности стада.
Но не было слышно недоброй поступи, ни единого намека на охотящихся волков, даже обостренный собачий нюх не улавливал в воздухе запах врага.
Затем, прежде чем они подошли совсем близко, охотник сказал:
