Соня тоже беспокоила отца, может быть гораздо больше, чем она сама подозревала. Конечно, она получила среднее образование, но не имела никакой специальности и, случись что с ним, не могла бы не только поддержать семью, а и себе-то обеспечить кусок хлеба. Но это был вопрос, хотя и больной, но не связанный с определенным моментом. Самое основное сейчас было – школа.
Нужны были пятая, седьмая и восьмая группы, а в эти-то группы было особенно трудно поступить.
Начальных школ, по четвертую группу включительно, в городе было вполне достаточно, а начиная с пятой группы положение резко менялось. В Пугачеве была только одна школа-семилетка и одна так называемая школа второй ступени с пятой по девятую группы. Естественно, что при поступлении в пятую, а особенно в восьмую группу создавалась пробка; далеко не все окончившие четвертую и седьмую группы могли продолжать образование. Правда, не все к этому и стремились, некоторые уходили в недавно открытый педтехникум, другие просто шли работать, не считая обязательным даже семилетнее образование. Зато приезжали ребята из сел, и все равно желающих было гораздо больше, чем мест.
Трудность поступления увеличивалась еще тем, что прошедшие тяжелые годы – гражданская война, разруха и особенно голод 1921 года, оставшийся тяжелым кошмаром в памяти переживших его, нарушили правильный ритм школьного обучения. Школы работали с перебоями, не имея ни бумаги, ни учебных пособий, а иногда и совсем не работали. Костя и Миша потеряли по этой причине четыре учебных года, а среди их одноклассников было немало и старше их, значит, у них пропало еще больше. Теперь жизнь наладилась, и переростки кинулись в школы. А вместе с ними и другие ребята, моложе их, которым пришло время учиться, с таким же правом претендовали на места в школе.
Во время приема обращали внимание почти исключительно на социальное положение родителей. Дети рабочих имели все преимущества, дети крестьян принимались по мере возможности, а для детей служащих поступление оказывалось делом счастливого случая. Что же говорить о детях духовенства? Кто учился раньше, те оставались, а положение вновь поступающих было безнадежно.
Отец Сергий «облетел всю поднебесную», стучался во все двери в поисках возможности устроить детей, но безуспешно. Заведующая школой-семилеткой, сама дочь священника, немного знала его и хотела бы помочь, но это было не в ее силах. Она могла лишь развернуть перед ним только что описанную картину, объяснить, как обстоит дело, и на что можно, вернее, на что нельзя рассчитывать. Оставалось признать, что надежды нет никакой, и сложить крылья.
Как всегда в трудных случаях, отец Сергий в кругу семьи уточнил обстановку. Без паники, но и без утайки, по-деловому.
– Ну, детишки, – сказал он, – теперь уж я не знаю, куда еще можно идти. Все, что мог, я сделал, и ничего не вышло. Теперь одна надежда – на Бога и Божию Матерь. Будем еще молиться о упокоении блаженной Ксении. Это в Ленинграде была такая подвижница, она многим помогает в разных домашних затруднениях, особенно когда не удается устроиться в школу или на работу. Ей молиться и служить молебны нельзя, потому что она еще не причислена к лику святых; кто хочет получить от нее помощь, молится за нее, заказывает о ней панихиды и вообще молится о упокоении ее души. Давайте и мы отслужим завтра панихиду, а потом я буду ежедневно на проскомидии вынимать за нее частицу, а вы поминайте ее в своей молитве, когда поминаете всех своих близких.
Так произошло, можно сказать, личное знакомство семьи отца Сергия с этой праведницей. Как умели, молились, и немало, а многозаботливая праведница и для этой семьи исхлопотала у Господа велию и богатую милость.
К концу лета выяснилось, что все трое детей зачислены в школу, а спустя некоторое время даже и Соне совершенно неожиданно удалось поступить на курсы кройки и шитья.
Трудно передать, что чувствовал отец Сергий, узнав, что и последний из троих, Миша, принят. Он лучше всех понимал трудность исполнения того, о чем они молились, и потому был больше других потрясен.
– По молитвам блаженной Ксении совершилось чудо, – сказал он. – Никогда не забывайте этого!
Глава 13
Неугомонный
Служба еще не начиналась. Отец Александр разговаривал на левом клиросе с псаломщиками. Молящиеся подходили к небольшому столику, стоящему внизу около клироса, и клали на медный поднос просфоры, поминанья и деньги. Когда поднос заполнялся, сторож переносил все на другой столик около жертвенника. Деньги со звоном катились по клеенке, покрывавшей столик.
– Скоро ли вы уберете отсюда этот престол сатаны? – послышался голос отца Сергия. Он только что пришел и с ходу заговорил о том, о чем толковал уже не раз. Можно бы поставить там, внизу, кружку или весь столик перенести к свечному ящику. Незачем около престола Божия деньгами звенеть.
Отец Александр обыкновенно отмалчивался. Он не видел в этом обычае ничего дурного и не соглашался с отцом Сергием. К тому же сейчас он был серьезно озабочен другим.
– У нас тут события поважнее этого развертываются, – сказал он, здороваясь с сослуживцем. – Слышали новость? Диакон Маркин приехал.
По лицу отца Александра можно было прочесть, что эта новость не доставляла ему удовольствия. Отец Сергий тоже сразу помрачнел.
– Что он вам говорил? – спросил он.
– Ничего не говорил, хоть бы из приличия подошел поздороваться. Собрались около него наши воротилы за свечным ящиком, шепчутся.
– Значит, подкапываться приехал? На живое место лезет? – возмутился отец Сергий, а отец Александр добавил в тон ему:
– На живое место, несомненно, а что подкапываться, так еще вопрос – сам ли он приехал или его вызвали?
Новособорные прихожане не очень ценили своего диакона Медведева. И голос у него был не особенно хорош, и выпить не прочь, и об отношениях его с квартирной хозяйкой ходили темные слухи. Священники тоже не были им очарованы и были бы довольны, если бы архиерей заменил его более подходящим. Но именно архиерей, и именно более подходящим, а не Маркиным, и не таким незаконным и нечестным путем.
– О чем вы думаете? – встретил отец Сергий «воротил», подошедших к нему после обедни договориться о том, чтобы Маркин послужил с ним в будущую пятницу. – Кукушку на ястреба меняете? Что, у него голос громче медведевского? Не лучше, а только громче. А остальные-то недостатки у них одни, только у Маркина они крупнее; недаром его из Балакова выживают. А как вы набрались смелости без архиерейского разрешения, на живое место диакона приглашать, пробу устраивать?
– Да мы не пробу, – возразил председатель церковного совета Андрей Платонович. – Маркин сюда к родным приехал, а мы надумали – в пятницу Медведев будет отдыхать, так пусть этот послужит для торжественности.
– О торжественности беспокоитесь в будни, – усмехнулся отец Сергий. – Что вы меня за малого ребенка считаете? Соберете в пятницу, кто поскандальнее, покажете им Маркина, а потом поедете архиерея за горло брать. Не буду я с ним служить.
