– Настоятель не возражает, – продолжал напирать Андрей Платонович. Только с вами согласовать велел, потому что вы очередной.
– Настоятель с вами связываться не хочет, потому ко мне и послал. Если у Маркина совесть чиста, почему сам к настоятелю не подошел, не объяснил, что, мол, так и так, не могу трех дней не служа пробыть, разрешите. А он обходным путем, через адвокатов действует.
– Так если церковный совет желает! – повысил тон Андрей Платонович.
– Мало ли чего вы желаете! – вспыхнул и отец Сергий. – Ваше дело у ящика, там и распоряжайтесь, а в алтарь не лезьте, мы и без вас разберемся.
– Мы тоже имеем право каких нам хочется священнослужителей принимать, – настаивал председатель.
– Ваше право вам гражданская власть дала, там не вникают в наши церковные правила. А вы, как христиане, сами должны от этого права отступиться или пользоваться им умеренно, подчиняя его власти епископа. Мое последнее слово – если Маркин придет и будет облачаться, я разоблачусь и уйду. Просите тогда настоятеля, пусть он служит, если вы уверяете, что он согласен.
Отношения испортились всерьез и надолго. Андрей Платонович был человек властный и не любил, когда ему противоречили.
Это было первое и последнее такое крупное столкновение. До того причт и церковный совет жили мирно, разве иногда спорили со старостой Гурием Лукьяновичем, отличавшимся чрезвычайной бережливостью, вернее, скупостью. Он страшно любил копаться в деньгах и только ради этого удовольствия согласился принять должность старосты, не представлявшую для него никаких выгод, – церковные должности тогда еще не оплачивались. Зато нужно было провести целую кампанию, чтобы получить от него хотя бы три копейки на чернила. Уже обсуждены все доводы за и против такой траты. Уже Гурий Лукьянович пошел искать сторожа, чтобы послать в магазин, и вдруг он опять шаркает своими больными ногами и несет прошлогодний пузырек, на стенках которого присохла чернильная пыль: «Может быть, сюда водички налить, так и обойдется?»
Маленький анекдот, над которым можно посмеяться дома, хотя батюшки иногда и досадовали на старика, заставлявшего их тратить время на бесполезные разговоры. Теперь не то. Андрей Платонович и его сторонники смотрят на отца Сергия как на врага, они не привыкли, чтобы их так резко ставили на место. А отец Сергий не может позволить, по его выражению, «ногам стать выше головы». Много воды утечет прежде, чем забудется этот конфликт.
– А тебе до всего дело! – ворчал старик протоиерей, отец Василий Парадоксов, когда отец Сергий делился с ним своими заботами. – Везде поперек лезешь. Борода больше чем наполовину седая, а ведешь себя, как пятнадцать лет назад.
Парадоксов намекал на выступления отца Сергия на съездах 1910–1912 годов, одно из которых так всполошило присутствовавшего там представителя власти, что он счел нужным вызвать исправника. Именно тогда старик и заприметил молодого священника, заговорившего о том, что, прежде чем добиваться в Государственной Думе жалованья для духовенства, нужно добиться земли для крестьян.
– Где побывал? Домой-то заходил ли? – встречал отец Василий гостя.
– «Облетел всю поднебесную и приидох семо
[103]», – отвечал тот, усаживаясь.
– То-то! Лидия Александровна! – звал хозяин старушку-свояченицу, ведавшую его хозяйством. – Чайку нам поскорее да закусить чего-нибудь, а то умрет, не дай Бог, с голода, мы отвечать будем. Где же все-таки был-то?
– У татарского муллы. Услышал, что им разрешили в мечети детей Корану учить, и пошел узнать, как они этого добились.
– Узнал?
– Узнать-то узнал, да для нас это не подходит. Принял он меня с почетом, должно быть, лестно ему, что я пришел. Поговорили. Мулла человек неглупый, магометанское высшее учебное заведение окончил в Казани. Он не простой мулла, а мухтасиб, вроде нашего благочинного. А жена у него, кстати, по-русски не понимает. Он мне подробно объяснил, как они действовали. Ну, повторяю, нам их способ не подходит, к нам отношение более серьезное. Слово за слово, и казанского протоиерея Ефима Александровича Малова мы с ним вспомнили. Он тоже подтверждает, как я раньше от казанских татар слышал, что «бачка Юхим Коран лучше мулла знал» и что много татар обратил. Вот я и подумал – если и мне, пока свободное время есть, татарским языком заняться да с Кораном познакомиться?
– Я и говорю – неугомонный!
Отец Василий Парадоксов, старейший протоиерей города, пользовался большим уважением не только в Пугачеве, но и среди уездного духовенства. Правда, его авторитет сильно пострадал, когда он присоединился к обновленчеству, многие из новособорных прихожан до сих пор не могли простить ему его грех, но отец Сергий, не забывая об этом, все-таки питал к старику симпатию. С тех давнишних встреч на съездах он знал его как либерала; советуясь с ним о чем-нибудь, всегда учитывал этот его уклон, но ценил, что в смутное время старик искренно заблуждался, а не искал для себя никаких выгод. И какие выгоды мог он получить от обновленцев?
Лучший приход? Парадоксов и так был настоятелем Старого собора, прослужил в нем чуть ли не с самого рукоположения и не променял бы его ни на какой другой. От архиерейства он отказался еще в 1922 году, когда в конце концов выбрали Амасийского. Новую награду? Отец Василий уже был награжден митрой, но принципиально не носил даже набедренника. В этом пренебрежении наградами он доходил до крайности, до чудачества, да и вообще был известен своими чудачествами. Взять хотя бы такую подробность: зимой, при служении в холодной церкви или на открытом воздухе, например, когда сопровождают покойника, не только всем священникам, но и диаконам разрешается надевать скуфью, не фиолетовую, которой награждают, а простую, черную; отец Василий не пользовался и ею. Любители торжественных служб серьезно обижались на него, когда он на Крещение возглавлял шествие на иордань, укутав свою лысую голову большой шалью. Обижались, но терпели, мирились с его выходками ради его неиссякаемого доброжелательства к людям. А ведь жизнь его была не из легких. Он рано потерял жену, его младший сын покончил с собой – для верующего это одно из наиболее тяжелых несчастий. Сам отец Василий в молодости болел туберкулезом, врачами был приговорен к смерти. Выжил он с третьей частью легкого и изуродованным рубцами пищеводом, так что несколько десятков лет не мог глотать ничего твердого, он питался только полужидкой пищей. И вот доживал уже восьмой десяток и собирался жить еще. Только длинные богослужения были ему не под силу, и он старался по возможности сократить их. И регенты в Старом соборе так налаживались, и при совершении треб отец Василий оставлял только самое главное. Во время крестин, например, полагается прочитывать три заклинательные молитвы, а он читал только одну, самую короткую, в которой говорится о том, как Спаситель послал бесов в стадо свиное.
– А ты, наверное, полностью все молитвы вычитываешь? – спрашивал он несколько лет спустя молодого батюшку, отца Константина. – Нечего с нечистым церемониться, послал его к свиньям, и все.
