Книга Отцовский крест. Жизнь священника и его семьи в воспоминаниях дочерей. 1908–1931, страница 81. Автор книги Наталья Самуилова, Софья Самуилова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Отцовский крест. Жизнь священника и его семьи в воспоминаниях дочерей. 1908–1931»

Cтраница 81

Первые шутеи отца Сергия, которые он в шутку называл «окружными посланиями», были направлены к усилению пастырской деятельности духовенства. В них он советовал больше обращать внимания на проповедническую и миссионерскую деятельность. Говорил, что священник не должен быть только требоисправителем, что это тоже нужно, но на этом нельзя останавливаться, важнее всего настоящая пастырская деятельность. Недаром апостол Павел говорил: «Не послал меня Господь крестить, но благовестить» [77]. А пророк грозно обличает: «И это псы немые, не умеющие лаять, и это пастыри бессмысленные!» [78]

В это время у него появилось выражение «зауряд-священник». Он объяснял его так: во время войны, когда стало не хватать офицеров, на их место назначались практически опытные унтер-офицеры, не имевшие, однако, достаточного образования; они назывались зауряд-прапорщиками. Так и зауряд-священники годились только на крайний случай, когда некому крестить и причащать. Выше их в своей терминологии он ставил священников в полном смысле слова, которые не только крестили, но и учили, а еще выше – пастырей, которые «душу свою полагали за овец своих».

Он предлагал сообщать, сколько проповедей кем было сказано в течение Великого поста, рекомендовал обмениваться лучшими проповедями или даже присылать их к нему, чтобы ими могли воспользоваться и другие. Советовал больше работать над собой, полнее используя церковные библиотеки, имевшие много ценного материала, о котором иные батюшки иногда даже не подозревали.

Настойчиво рекомендовал вести такой образ жизни, чтобы являться примером прихожанам.

– И не забывайте, – заканчивал он, – что лучшая академия всякого священника – в переднем углу перед иконой.

Сам он широко пользовался этой академией. Если бы даже его близкие не видели, сколько времени проводит он за молитвой, об этом достаточно свидетельствовал бы его молитвослов с потрепанными, пожелтевшими листами его любимых канонов и акафистов. Когда нижние уголки листов от постоянного переворачивания истирались чуть не до самых букв, отец Сергий начинал переворачивать за верхние уголки; через некоторое время и их постигала та же участь.

Но если отец Сергий сидел дома, это не значило, что он мало был связан с округом. Наоборот, отчасти потому он и оставался на месте, чтобы все желающие могли его застать. К нему чаще прежнего стали приезжать священники, даже такие, которые никогда раньше не бывали. Ехали и миряне со всех концов округа – и из Липовки, и из Никольского, Брыковки, Кольцовки. Из Брыковки приезжал, между прочим, тот крестьянин, который прошлым летом в первый раз в жизни решился переправиться на лодке через Волгу и попал вместе с отцом Сергием в бурю. Он сам напомнил: «Батюшка, помните, как мы с вами тонули?!»

Чаще всего заходили посетители из Дубового, здесь рядом. Приходили навестить родных или пробирались в Хвалынск, а по пути заглядывали к остролукскому батюшке, посетовать на упорство своего батюшки, отца Федора, попросить совета в каких-нибудь семейных делах.

Вслед за ищущими справедливости появились скандалисты и бестолковые, жалующиеся на священников из-за личных неудовольствий или по недопониманию. Например, явились как-то и из Березовой недовольные слабым голосом отца Григория. Отец Сергий старательно объяснил, что священника нужно ценить не за голос, а за убеждения, смотреть, не самочинник ли он, не обновленец ли. Отец Григорий как раз показал себя в этих отношениях лучше большинства. А что голос слабый, так он старше всех в округе, кроме екатериновского батюшки, и у них же, в Березовой, состарился.

Один из недовольных заявил, что отец Григорий и служит не по Уставу, во время отпевания не открывает Царские врата, как это делается в Острой Луке.

– Так это я делаю не по Уставу, – возразил отец Сергий. – Нигде не написано, чтобы открывать Царские врата, просто в Острой Луке был такой обычай. Мне, когда я приехал, он понравился, я тоже стал так делать, а в Уставе этого нет.

И снова объяснения, на этот раз того, что в разных местах существуют различные местные обычаи, не узаконенные Уставом. Если это обычаи благочестивые, то священник может следовать им, даже лучше следовать, незачем ломать то, к чему народ привык, но может и не следовать. Вот здесь, и в Острой, и в Березовой, есть обычай после пасхальной заутрени, когда священник христосуется с прихожанами, обходить вокруг села с иконами и с пением «Христос Воскресе!..» Обычай хороший, а все-таки, если бы сюда поступил новый батюшка и не разрешил брать иконы, его можно было бы просить, уговаривать, а не требовать, – в Уставе этого нет. А открывать Царские врата при погребении в Березовой и никогда не было принято, так что нечего этим смущаться.

Из Левенки были несколько раз. Зимой, закутавшись в шали и тулуп чуть не до потери человеческого образа, приезжала женщина, особенно жалевшая семью Седнева, а незадолго до Пасхи, в самую ростепель, когда не проедешь ни на санях, ни на колесах, явился верховой, да не простой крестьянин, взгромоздившийся на лошадь, а настоящий кавалерист. Он и при встрече с отцом Сергием повел себя как военный – вытянулся и гаркнул во всю мочь: «Здравия желаю, ваше преосвященство!»

– Ну, мне до преосвященства-то далеко! – с легкой улыбкой возразил отец Сергий, благословляя его.

Только этот человек и мог решиться на трудный и опасный путь за 35 верст по дороге, перерезанной бесчисленными крутыми, налитыми водой овражка ми со скользкими склонами. Его погнала крайность: они все сделали, что могли, из того, что советовал отец Сергий, – ходили по селу, собрали массу подписей за Седнева и против Апексимова, но сельсовет ничего не хочет принимать во внимание и не разрешает общего собрания. Да и староста, ставленник Апексимова, конечно, всегда на его стороне. А Пасха подходит. У них и поблизости некуда поехать помолиться, ближайшие села: Орловка и Липовка – тоже обновленческие. Вот народ и упросил его съездить еще раз к благочинному посоветоваться.

К сожалению, и отец Сергий ничего не мог ему посоветовать. Он мог только обещать еще раз побывать у них, когда просохнет и установится дорога. Но это будет уже после Пасхи.

Кроме приходских и окружных дел, у отца Сергия была и своя, семейная забота, забота о том, как дать детям образование. Над этим, заглядывая в будущее, он думал давно, но осенью или еще весной 1923 года вопрос встал ребром: мальчики кончили четыре класса сельской школы, хоть и с опозданием, так как в голодный год в школе почти не было занятий, да и потом они шли кое-как. Что предпринять дальше? С Соней все обошлось. После двух с половиной лет в епархиальном училище она занималась дома самостоятельно, провела зиму в школе недалеко от села Васильевка, потом опять дома. Осенью Филарет Евгеньевич, брат отца Сергия, предложил поместить девочку у него, чтобы она могла хоть год проучиться по-настоящему, привести в систему свои знания и получить документ об окончании средней школы. Теперь это было сделано, а о дальнейшем, конечно, и мечтать не приходилось. Но с мальчиками и так не поступишь, им нужно учиться несколько лет, на это нужны средства, родным на несколько лет их не подбросишь, совесть не позволит. А главное, опасно в самые важные годы, когда формируется характер и убеждения, выпустить их из-под своего надзора. Наташе тоже в сельской школе нечего делать; она давно читает лучше старших учеников, а писать грамотно там не научишься: новая молоденькая учительница сама полуграмотная.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация